Операция "Ривьера" - [2]

Повинуясь взмаху высочайшей руки, на веранду вошел генерал. Отлично сшитый мундир подчеркивал статность его моложавой фигуры. Золото погон оттеняло крупные плечи.

В руках генерала была папка зеленого сафьяна с великокняжеским вензелем. Шел он легко и пружинисто. Казалось, по натертому паркету идет не человек, а дрессированный леопард, послушный каждому знаку хозяина и в то же время ощущающий собственную силу и неотвратимость стремительных бросков.

Генерал застыл в двух шагах от кресла, ожидающе склонив красивую голову с крепким затылком. Карие, с приметной горячинкой, глаза на мгновение метнулись в сторону легкого женского платья с глубоким вырезом, отороченным каймой дорогих брюссельских кружев.

— Читайте, Волошин… Послушаем, как это звучит, — сказал Кирилл Владимирович одному из преданнейших друзей семьи, не покидавшему великого князя и в те трудные дни, когда фортуна, казалось, отворачивалась от него.

Генерал Волошин не отворачивался от великого князя, потому что отворачиваться ему было некуда. Революция отняла поместье, богатство и блестяще начатую на дворцовом паркете военную карьеру. Чтобы не оказаться шофером такси на Ривьере, он был искренне предан великому князю и ещё более его высочайшей супруге.

Генерал покосился на Викторию Федоровну, откашлялся и начал читать обращение будущего российского императора к возлюбленным подданным.

— «…Осенив себя крестным знамением, объявляю всему народу Русскому. Надежда наша, что сохранилась драгоценная жизнь Государя Императора Николая Александровича или Наследника Цесаревича Алексея Николаевича или Великого Князя Михаила Александровича, не осуществилась…»

Голос Волошина скорбно дрогнул. Великая княгиня поднесла к глазам надушенный платочек и склонила голову.

— «…Российские Законы о Престолонаследии не допускают, чтобы Императорский Престол…» — снова зазвучал на веранде с ажурными колоннами генеральский голос.

— «Престол» с заглавной буквы написали? — строго спросил Кирилл Владимирович.

— Безусловно, ваше величество, — с полупоклоном откликнулся генерал. Волошин именовал своего покровителя высоким титулом, поскольку ещё год назад во Франции было объявлено, что проживающий в Ницце великий князь Кирилл Владимирович нарекает себя «царем и императором Кириллом Первым».

— «…чтобы Императорский Престол оставался праздным после установленной смерти Предшествующего Императора…»

— Кики, почему так вульгарно — «праздным»? Ведь речь же идёт о троне.

— Такова формула Закона о Престолонаследии, — солидно объяснил Волошин.

Виктория Федоровна покивала, снимая замечание.

— «…Предшествующего Императора и Его ближайших Наследников, — снова потек в комнате размеренный, с выразительными придыханиями, голос, — …а посему я, Старший в Роде Царском…» и дальше тоже с заглавных букв: «…Единственный Законный Правопреемник Российского Императорского Престола, принимаю принадлежащий Мне непререкаемо…»

— «…непререкаемо», — повторил Кирилл Владимирович. Это слово он лично придумал вставить в текст манифеста и теперь, слушая Волошина, еще раз убедился, как оно достойно и веско звучит.

— «…непререкаемо титул Императора Всероссийского… Сына моего, князя Владимира Кирилловича, провозглашаю Наследником Престола с присвоением ему титула Великого Князя и Цесаревича. Обещаю и клянусь свято блюсти Веру Православную и Российские основные Законы о Престолонаследии…»

По мере того как чтение манифеста подходило к концу, у Виктории Федоровны вытягивалось холеное лицо и обиженно поджимались губы.

В манифесте ни единым словом не была упомянута она, законная супруга и соправительница «Императора Всероссийского». Про наследника и цесаревича есть, про самого императора написано, а её будто и на свете не существует…

Конечно, законы о престолонаследии дают мужчинам преимущество. Но нельзя забывать, что на русском престоле были и Екатерина Великая, и Елизавета, и Анна Иоанновна.

То-то великий князь и генерал запирались в кабинете, когда сочиняли манифест. Нет, голубчики, ничего у вас не получится. Вы, конечно, надеетесь, что супруга императора спокойно снесет такое оскорбление её достоинства. Зря надеетесь.

— Извините, господа, я покину ваше общество, — покривив губы, сказала Виктория Федоровна. — Кажется, у меня разыгрывается мигрень.

Кирилл Владимирович и Волошин обеспокоенно переглянулись. Им было известно, что случается, когда Виктория Федоровна заявляет о внезапной мигрени.

— Надо было хоть несколько слов про неё в манифесте написать, — сказал Волошин, когда, шурша платьем и деревянно спрямив спину, с веранды удалилась то ли жена великого князя Кирилла Владимировича, то ли будущая русская императрица.

— Нет, — сердито отрезал «император Кирилл Первый». — Поскольку есть законные наследники по мужской линии, в манифесте не могут быть упоминаемы женские имена… Вообще, генерал, надо построже… Да, да, именно так — построже!

Кирилл Владимирович твердо положил на подлокотник кресла руки с короткими пальцами, украшенными перстнями из наследства хозяйственной родственницы.

Каждому надо знать свое место. Особенно в таком деле, как престолонаследие. Нет, теперь Кирилл Владимирович обретет долгожданную власть. Теперь он прищемит хвост сиятельной женушке, чтобы та не устраивала дурацкие сцены по всякому поводу. Законный русский император может поступать так, как ему хочется, бывать там, где он желает, встречаться с теми, с кем считает нужным, и не давать никому отчета в собственных поступках.