Операция «Раскол» - [12]

Однако в действительности народы Восточной Европы приветствовали Красную Армию как освободительницу. В политическом плане война положила конец гегемонии правых, как бы они ни протестовали против этого, оказавшись в эмиграции в Америке. Народы же этих стран не возражали против социализма и прочного дружественного союза с СССР. Многие из экономистов видели необходимость установления торговых связей с Востоком, рассчитывая и на американскую помощь в восстановлении разрушенной промышленности. Если из-за этого надо приспособить некоторые из политических институтов к новому восточному партнеру, то пусть так и будет.

Сталин, конечно, считал справедливым требовать несколько большего. И именно в этом плане с ним можно было бы успешно спорить. К несчастью, Запад решил бороться с ним иначе. Вместо того чтобы разоблачать русские империалистические планы по включению Польши и Венгрии, несмотря на их сопротивление, в Советскую империю, США и их союзники предпочли разглагольствовать о «коммунистическом империализме».

Таким образом, американцы полностью подорвали позицию националистов, которые полагали, что применение марксистского учения в их странах будет способствовать развитию, но в то же время отстаивали самостоятельный – чешский, польский или венгерский – путь к социализму. Они желали быть независимыми от России и США, хотя признавали необходимость тесных связей с Советским Союзом.

Значительная часть интеллигенции восточноевропейских стран была согласна с такой точкой зрения и готова к любым последствиям политической борьбы за независимость от Советского Союза. И в первое время казалось, что они одерживают верх. Однако реакция американцев дискредитировала их позицию. Ставя знак равенства между коммунизмом и русским империализмом, американцы вступили на тот же путь, что и Сталин: страны-сателлиты должны сделать выбор между Россией и США, между коммунизмом и капитализмом. Оказалось невозможным оставаться, например, венгерским коммунистом и быть принятым в качестве такового и Россией, и Америкой. Обе стороны провозгласили, что человек должен быть или коммунистом, или антикоммунистом. Коммунистом является некто, кто соглашался с «руководящей ролью Советского Союза»; антикоммунистом считался тот, кто занимал проамериканские и антирусские позиции.

Заявление Андрея Вышинского о том, что США пытаются экономически поработить Европу при помощи политики подачек, было в высшей степени несправедливым по отношению к стране, которая по доброй воле стремилась восстановить разрушенную Европу. Но этого обвинения оказалось достаточно для того, чтобы затруднить восточноевропейским странам принять услугиСША, не подвергая серьезному риску свои отношения с Советским Союзом. Две телеграммы, которыми обменялись государственный секретарь США Бирнс и посол Штейнгардт во время мирной конференции в Париже в октябре 1946 года, достаточно полно освещают эту проблему.

Американцы возмущались злобной антиамериканской пропагандой, поднятой в чехословацкой прессе, а также медлительностью, с которой Чехословакия (тогда еще не являвшаяся коммунистической) реагировала на американские требования о компенсации недавно национализированной собственности. С целью оказания давления на чехословацкое правительство США временно прекратили всякую помощь Чехословакии. Штейнгардт встретился с премьер-министром Готвальдом, и они согласились, что давление является слишком жестоким. Готвальд обещал быстро разрешить наиболее срочные американские требования. В связи с этим Штейнгардт просил Бирнса возобновить помощь как свидетельство американской доброй воли.

Ответ Бирнса из Парижа был весьма знаменательным:

«Я с удовольствием узнал, что правительствоЧехословакии начинает, по-видимому, понимать, что его враждебная политика по отношению к США, игнорирование им наших справедливых требований и непрекращающиеся нападки прессы могут привести, в той степени, в какой это касается экономической помощи, к последствиям, которые не соответствуют интересам Чехословакии. Однако Вы должны иметь в виду, что с самого окончания этой конференции Чехословакия постоянно выступала против США и по каждому важному вопросу голосовала заодно со славянским блоком. Мы, конечно, не могли рассчитывать на то, что какая-либо делегация согласится с нами по всем вопросам. Но поскольку они выступают против нас при каждом голосовании, по каждому договору, это подтверждает их недружественную позицию, которая до сих пор была выражена в прессе. Я хотел бы получить гораздо более существенные доказательства чехословацкой независимости и дружественного отношения к США до того, как будет возобновлена какая-либо из форм экономической помощи».

В этой телеграмме впервые был сформулирован принцип, что предоставление американской помощи зависит от политической поддержки, получаемой США. Конечно, это еще не стало официальным принципом американской внешней политики («План Маршалла» имел в своей основе гуманитарные идеи), однако ход будущих событий был предрешен.

Ответ Штейнгардта не менее значим. В нем излагалось мнение Яна Масарика – сына основателя Чехословацкой Республики, по своим убеждениям не коммуниста, а социал-демократа. То, что говорил Масарик, являлось свидетельством агонии, переживаемой Восточной Европой, попыткой объяснить Западу, как наилучшим образом содействовать делу свободы. Штейнгардт следующим образом сообщал Бирнсу о своей беседе с Масариком: