Операция "Муравьиный бог" - [7]

— Ай! — отмахнулась Мила. — Ты, кстати, куришь? Не куришь? Молодец! Тогда, может, сядешь напротив? Чтоб дым на тебя не шел… не люблю людей обкуривать.

— Да ничего, переживу, — на самом деле Никите хотелось быть к ней поближе. — Так не слышно будет ничего. Галдеж тут такой… И музыка. Не кричать же нам.

Они сделали по глотку из своих стаканов.

Далее последовали двадцать минут легкомысленного трепа ни о чем. Мила посетовала на пробку на Бердском шоссе, из-за которой она и опоздала на свидание, хотя по сравнению с московскими, Н-ские пробки, конечно, просто баловство…

Затем обсудили погоду и невиданную жару, стоящую в Н-ске с начала июля, температуру воды в реке и в водохранилище… Никита посетовал, что в этом году на пляж еще не выбирался, потому что не с кем, и выразил восхищение прекрасным шоколадным загаром Милы. Мила небрежно пояснила, что загар приобрела в Испании, где была в начале лета, а здесь на пляж сходить и некогда совсем, все дела… скоро, наверное, и загар сойдет… Первый стакан пива сделал свое дело, и общение стало непринужденно простым.

— Так ты, значит, у нас ученый? — Мила отставила пустой стакан, который тут же ухватила пробегавшая мимо официантка, заодно сменив пепельницу. Мила пододвинула пепельницу к себе и достала из пачки новую сигарету, щелкнула зажигалкой прикуривая. Зажигалка у нее была массивная, квадратная, сияла полированным металлом с какими-то инкрустациями — сразу видно дорогая.

— Да, я у вас ученый. Работаю в институте научном, сижу и думаю умные мысли в специальном кабинете, на третьем этаже.

— На третьем этаже… — задумчиво повторила Мила, — Слушай, а как отдыхают сотрудники институтов? В выходные, или, скажем, в отпуске?

Никита усмехнулся.

— Ты знаешь, нет такой сплоченной массы «сотрудники институтов», все отдыхают, как могут: в меру своего разумения и финансовых возможностей.

— Да я, собственно, про эту меру финансовых возможностей и спрашиваю. Мне, например, представляется, что все ученые любят бардовскую песню, посиделки на прокуренной кухне, походы, сплавы, турбазы…Ну, в общем, что-то такое студенческое… А?

Никита скривился: Мила с ходу наступила на больную мозоль, и неприязненно ответил:

— Думаешь, от бедности что ли? Просто так исторически сложилось. Я, к твоему сведению, к этой массе не отношусь. Я вообще ни к кому не отношусь. Я сам по себе… научный сотрудник.

— А как называется твоя должность? — Мила казалось, не заметила его обиды.

— Я работаю крупным специалистом.

— Насколько крупным?

— Метр девяносто! — Выпитые пол-литра пива прибавили Никите нахальства.

— Да, это я как раз вижу, — Мила смерила его взглядом, — Слушай, а ты вредный!

— А ты хитрая! Только вопросы и задаешь! Я про тебя и вовсе ничего не знаю.

Мила затушила в пепельнице сигаретку и закрутила головой. Поняв ее намерение, Никита молча махнул рукой в направлении пиццерии. Проследил взглядом за ее стройной фигуркой, лавирующей между столиками. Подскочила официантка, принесла сырные палочки, про которые он уже забыл. Никита рассеянно поблагодарил ее и заказал еще пива. Попробовал палочку, ткнув ее перед этим в маленькое пятно кетчупа на картонной тарелочке. Оказалась страшно острой на вкус. Суть происходящего, пока не очень укладывалась в Никитиной голове. Он не мог представить, для чего он понадобился этой самоуверенной красотке, птице явно другого полета. Может, пресыщенной жизнью «вдове миллионера» на досуге захотелось поразвлечься? Мысль была довольно глупой, отдавала дешевым сериалом. Никита решил плюнуть и просто ждать — что последует дальше.

Начинало потихоньку темнеть, жара спадала, посетителей в кафе поубавилось, стало заметно тише. Вернулась Мила. Она задумчиво улыбалась чему-то. Глядя на ее гибкую талию, Никита вдруг подумал, что плевать ему на все свои подозрения, на последнюю пятисотку, да вообще на все — лишь бы не развернулась, лишь бы не ушла. Мила села на свой стул, сверкнула загадочно глазами и как-то медленно, с оттяжкой сказала:

— Слушай, Никиток… Вот, смотри: сидишь ты тут передо мной, парень действительно видный, лицо открытое, приятное, не глупый вроде, не зануда… С таким счастьем, и на свободе?

«Откуда…?» — мелькнуло, было в голове у Никиты, но по телу уже расползалось приятное тепло — то ли от выпитого, то ли от неожиданно лестной оценки этой райской пташки:

— Ну, начнем с того, что я был женат, и довольно долго. Год с небольшим, как разбежались.

— Семейный кораблик разбился о рифы быта? — ласково протянула Мила, и Никита, сам того не желая, и удивляясь своей откровенности, ответил:

— Понимаешь, мы поженились на последнем курсе универа… Знаешь, как это бывает? Неопытные девушки, неопытные мальчики… Как говорится — не нагулялись, ни я, ни она. Глупо конечно. Подумаешь, что я жалуюсь… Не любил я ее особо никогда.

— Понятно. После того, что произошло между вами, ты был обязан на ней жениться.

— Вот к чему эта ирония? А ты сама-то, была замужем? Такая красивая девушка должна пользоваться повышенным вниманием со стороны… э-э…

— Я выбираю свободу! — оборвала его Мила с непонятной ухмылкой. Она отодвинулась от него, закинула ногу на ногу и как-то не сразу поправила слишком высоко задравшуюся юбочку.