Операция «Мираж» - [9]

— В Москву, и что толку? Пять лет по чужим углам мыкались, пока свой у черта на куличках не получили!

— Другие и того не имеют, — буркнул Павел Иванович.

— И много ты поимел? Вон твой дружок, Вовка, в училище балду бил, а сегодня заправками управляет, не то, что ты со своим красным дипломом в охранниках ходишь. А все: мы контрразведка!

— Замолчи! Не тронь это! — взорвался Павел Иванович.

— Гордый! Я сама Вовку попрошу…

— Наталья Ивановна! Павел Иванович! Ну, зачем вы так? — пытался погасить скандал Николай.

В кухне воцарилась гнетущее молчание, которое нарушили горестные всхлипы. Утирая слезы, Наталья Ивановна причитала:

— За что же нам такое? Паша всю жизнь честно служил! В банке тоже старается, а его… О, господи, за что же нам такое наказание?

— Перестань! Перестань, Наташа! Все образумится, никто меня не гонит, — утешая жену, Павел Иванович обнял ее и проводил из кухни, вернувшись, прошел к холодильнику, достал бутылку водки и предложил:

— Ну что, Коля, выпьем?

— Наливай, дядь Паш! — махнул рукой Кочубей и подсел к столу.

Павел Иванович разлил водку по рюмкам, поднял свою и, помедлив, с горечью произнес:

— Пью не с горя. Какое тут горе. Ну, выгонят с работы, с голоду не помрем. Пенсия, хоть грошовая, у меня и у Наташи есть. Квартира сам видишь: жить можно. Дети устроены. Мне за державу обидно! Батя ее от Гитлера спас, а я прозевал!

— Вы-то чем виноваты, Павел Иванович? Ее без вас развалили, — пытался как-то смягчить боль старого контрразведчика Николай.

— Виноват? Развалили? Да что вы, молодежь, знаете об этом? Какое там, на хрен ЦРУ! Своих сволочей хватило! Этих иуд — «Меченого» и второго, водкой калеченного за то, что они натворил мало повесить. Гады! Сначала армию в грязь втоптали, затем КГБ помоями облили, чтобы народ против нас настроить, а потом под шумок свои грязные делишки обделали. Памятник Дзержинскому на Лубянке стоял! Лучшего в Москве не было! Так нет же, снесли! И как? Петлю на шею и сдернули! Суки! Хотели показать, что с тоталитарным прошлым, а точнее с нами, покончили. Ну да хрен с ними! Бог им судья, а свинья товарищ! Выпьем, Коля, за военную контрразведку, там всегда были настоящие мужики! Как, еще остались?

— Остались! — заверил Николай.

— А с армией что сделали? Как посмотришь «ящик», так жить не хочется. Там взорвалось, там потонуло.

— Тяжело, но держится. Новая боевая техника пошла, учения начали проводить.

— Техника, учения — это, конечно, хорошо. Но наша армия не на железе, а на духе держится. Как с ним?

— Жив еще, — не стал уточнять Николай.

— Значит, устоим. А то на этих эффективных менеджеров надежды нет. Они только о своем кармане пекутся. Жареным запахнет, так в Лондон чухнут. Слава богу, не на них Россия стоит. Ладно, наливай! — предложил Павел Иванович.

Николай налил водку в рюмки, а Павел Иванович произнес тост:

— За армию! За настоящих мужиков! Пока они есть, остальное приложится.

— За них! — подержал Николай.

Павел Иванович размяк, взгляд смягчился, и снова потянулся к бутылке.

— Дядь Паш, мне хватит. Завтра надо быть, как огурчик.

— Тебе виднее. Тогда спать! — не стал настаивать он, и они разошлись по комнатам.

Николай не стал распаковывать спортивную сумку, а сразу забрался в постель и тут же заснул крепким сном. В половине седьмого он был на ногах. Умывшись, быстро позавтракал и выехал на службу. В восемь сорок пять вошел в кабинет, там уже находился Остащенко. Не заглядывая в сейфы, они поднялись на седьмой этаж и зашли в приемную Сердюка.

В ней было непривычно тихо. Секретарь — Галина Раевская, склонившись над докладной с его правками, поигрывала пальцами на клавиатуре ноутбука.

— Доброе утро, Галина Николаевна! — дружно приветствовали они.

— Здравствуйте, ребята! Как ты, Коля? Что-то давненько не видела, — поинтересовалась она.

— Нормально. Спецзадание, — не стал распространяться Кочубей.

— Правда? А какое?

— Так оно у него на лице написано, — язвительно заметил Остащенко.

— О чем ты, Юра? — не поняла Раевская.

— А что разве не заметно?

— Нет.

— А вы присмотритесь. В глазах — оловянный блеск. А лицо? Это же…

— Юра, да что ты такое говоришь?

— Это не я, это в армии говорят: как надену портупею, так тупею и тупею. Наш карьерист, наплевав на умное лицо, бросил контрразведку и подался в войска. Лавры маршала не дают ему покоя.

— Коля и армия? — воскликнула Раевская и театрально всплеснула руками.

— Куда деваться? Такие интеллектуалы, как Остащенко уже достали, — отшутился Николай.

— Вот так, на чужом горбу… — договорить Остащенко не успел. Зазвонил телефон прямой связи с Сердюком. Раевская подняла трубку и ответила:

— Да. Здесь. Оба.

Николай с Юрием догадались: речь о них.

— Хорошо, Анатолий Алексеевич, постараюсь к десяти, — и, закончив разговор, Раевская объявила:

— Заходите, ребята, он ждет.

— Как у шефа настроение? Под какую руку лучше не попадать? — спросил Кочубей.

— Коля, тебе это не грозит, — с улыбкой ответила Раевская.

— Конечно, в любимчиках ходит, — хмыкнул Остащенко и уточнил:

— Шеф один?

— Нет. У него Агольцев и Писаренко.

— Значит, надолго, — заключил он и вслед за Кочубеем вошел в кабинет.

Сразу стало тесно. Богатырские фигуры Сердюка, Агольцева и начальника аналитического отдела полковника Василия Писаренко, тоже далеко не хиляка, казалось, занимали все свободное пространство.