Операция «Людоед» - [11]

– Мне кажется, что я умираю, – пожаловался арестант. – Мне совсем хреново… Скажите этим тварям, чтобы сняли с меня наручники.

– Наручники? – глаза врача налились слезами. – Батенька, это не в моей власти. Я только доктор.

– Пусть меня переведут из этого бетонного гроба хоть куда. Я здесь задыхаюсь…

– Потерпите, батенька.

– Сколько сейчас времени?

– У меня нет часов.

– Я подыхаю…

– Ничего, батенька, сейчас я помогу вам.

Анисимов, терпеливо выслушал все жалобы, сочувственно покачал головой, склонив ее на сторону. Сам облик врача, его доверительная манера общения, умная шишковатая голова, обращение «батенька», внушали пациенту что-то похожее на доверие.

– М-да, батенька, мотор у вас шалит, – вздохнув, сказал Луков. – Жалеть себя надо. Вытяните руки, я сделаю укол, чтобы поддержать сердце. Поработайте пальчиками правой руки.

Луков расстегнул саквояж, достал большой шприц, уже наполненный бесцветной жидкостью.

– Это физраствор с добавлением валокордина и группы витаминов, – пояснил врач. – Сейчас все будет хорошо.

На самом деле шприц был наполнен миорелаксантом дитилина, веществом, которое применяют при усыплении бродячих собак. Луков ввел иголку во вздувшуюся вену на локтевом суставе. Спрятал пустой шприц в саквояж, попрощался и поспешно вышел из камеры. Лязгнула задвижка. Анисимов пересел на табурет. Показалось, после укола стало немного легче. Но состояние облегчения продлилось лишь несколько коротких секунд. Анисимов неожиданно испытал онемение мышц, быстро поднимавшееся от бедер к груди. Сердце забилось редкими тяжелыми толчками, руки повисли, ноги сделались ватными, сами собой вытянулись во всю длину. Воздух перестал поступать в легкие, лицо посинело. Анисимов захрипел, он готов был разорвать глотку ногтями, чтобы глотнуть воздуха, но не мог пошевелить конечностями. Анисимов наклонился к койке, но не дотянулся, грохнулся на пол, в кровь разбил нос. Руки и ноги не слушались его. Но голова оставалась ясной, трезвой, взгляд чистым. Анисимову казалось, что он угодил под тридцати тонный каток, который тонким слоем размазывает его тело по бетонному полу. Удары сердца становились все слабее и реже.

Луков, стоя с другой стороны двери, через глазок наблюдал за мучениями задержанного. Врач повернулся к стоящему за спиной контролеру.

– Еще минут пять-шесть он подергается, а потом начнет дышать и двигаться, – сказал Луков. – Сразу врубайте свет и музыку.

Луков повернулся и пошел вдоль по узкому коридору.

Действительно, через пять минут Анисимов почувствовал, что он вылез с того света, жизнь медленно, капля за каплей, возвращается в тело. Но страх смерти, животный ужас засели в сердце, как гвозди. И тут из динамиков, вмонтированных в стены, грянула музыка. Даже не музыка, бессмысленный набор звуков, напоминающий гортанное пение казахского пастуха. Из десятка мощных ламп, спрятанных под потолком за решетками, ударил ослепительно ярки свет.

Анисимов почувствовал, как на голове шевелятся волосы. Он закричал во все горло, завыл по волчьи, но крики и вой никто не слышал.

* * *

К обеду стало ясно, что поиски пропавшего из «Нивы» водителя закончились ничем. Милиционеры и военные вместе с сотрудниками городского ФСБ прочесали пляж, окрестные холмы, дорогу. Видимо, беглец воспользовался форой во времени и за те три часа, когда к месту подтянулись поисковики, сумел уйти далеко. В поисках Колчин участия не принял, он не питал иллюзий, понимая что затея с прочесыванием местности – тухлая. Он постарался с толком распорядиться свободным временем. Переодевшись в новую рубашку и брюки, он из кабинета Миратова связался с Москвой, воспользовавшись линией спецсвязи. Сообщил, о результатах операции: Темир Хапалаев убит во время перестрелки. Но удалось взять боевика из его команды, этого типа дактелоскопировали, личность выясняют. «Пальчики» с разбитой «Нивы» эксперты сняли. Первый допрос Анисимова начнется поздним вечером. «Сам решай, тащить его в Москву или оставить в Махачкале, – ответил теперешний начальник Колчина полковник ФСБ Шевцов. – Представляет этот Анисимов интерес для нас или это так… Дерьмо местного значения. И тогда его не надо трогать. Пусть наши дагестанские друзья с ним разбираются». Если Шевцов и был огорчен плохой новостью о смерти Хапки, то вида не подал. Голос полковника звучал ровно. Положив трубку, Колчин отправился в ведомственную поликлинику, где ему наложили несколько швов на рассеченный лоб. Женщина хирург ощупала больную руку и отправила Колчина на рентген. Посмотрела снимки и объявила, что перелома нет. Но есть сильный ушиб, обширная гематома и растяжение связок. Хирург помазала предплечье зеленой мазью, пахнущей свежим гуталином, наложила повязку и отпустил больного на все четыре стороны. Колчин плотно позавтракал, а заодно уж и пообедал в закрытой столовой УФСБ. На бульваре он выпил пару кружек бочкового пива «жигулевское», кисло-соленого, напрочь лишенного хмельного эффекта. Вернувшись в гостиницу, приземлился на жесткий диван, глубоко продавленный посередине. И через секунду провалился в обморочный сон. Он проснулся, когда на город спустились фиолетовые сумерки, а в пивном павильоне аквариуме, что виден из окна гостиничного номера, зажгли свет. Колчин перекинул через плечо полотенце и распахнул дверь ванной комнаты, но тут зазвонил телефон. «Включай телек, – сказал Булач Миратов. – Сейчас будут передавать сообщение, которое мы слили на телевидение. Эта же информация, только в расширенном виде, появится завтра во всех городских и республиканских газетах. Машину пришлю за тобой через час». Колчин сел в кресло, перед экраном, прикурил сигарету. Телевизионный диктор, седовласый, одетый в темный не по погоде костюм, выглядел очень торжественным. Часто опуская взгляд к разложенным на столе бумажкам, он сообщил, что сегодня в пригороде Махачкалы была окружена банда террористов и похитителей людей, состоящая из четырех матерых преступников. Между сотрудниками правоохранительных органов и бандитами завязалась перестрелка. В ходе успешной операции все бандиты уничтожены на месте. О потерях личного состава ФСБ ни слова. Диктор говорил по-русски, приятным баритоном, делал долгие многозначительные паузы между предложениями, давая зрителям время на осмысление сказанного. Закруглив с криминальной тематикой, перешел к проблемам сельского хозяйства. Колчин сбросил одежду и залез под душ. Дать на телевидение и в газеты информацию о гибели террористов – идея Колчина. Пусть их хозяева знают, что в руки ФСБ живым не попал ни один из наемников.