Операция «Луна» - [29]

— Ваша дама попросила меня отбросить вежливость в сторону, — пояснил священник. И перестал улыбаться. — Можно и отбросить. Ведь мы друзья. Вам, вероятно, известно, что я не приветствовал движение НАСА против злых духов. Пара наших ребят записалась к ним. Я бы тоже туда пошел, если бы тогда был с вами знаком. Но мои чувства так перемешались, что никакой пользы я бы не принес. А ребята остались.

— Ну, некоторые считают, что, э-э, наш проект запятнает, э-э, святость Луны, — промямлил я. — Но это не так. Там ведь уже, э-э, живут Создания…

— Их открыл брат Вирджинии, — кивнул он. — Да, если нам удастся найти с ними общий язык, это замечательно. И все же я бы хотел, чтобы первый полет проходил где-нибудь в другом месте. Здесь так много грубых, болтливых, жадных… — Он поднял руку. — Нет, я не нападаю на вашу культуру, Стивен. Все человечество благодарно ей за Конституцию Соединенных Штатов и Билль о правах. Но ничто не совершенно под луной, и ваши соотечественники способны испоганить все, к чему дотянутся.

„Нет, — подумал я, — только не мирную пустыню и гармонию между ее обитателями!“

Из сентиментальной задумчивости меня вывела Джинни.

— Сэр, я уже говорила об этом раньше, скажу и сейчас. Вы тоже человек. Как и ваши предки. Когда-то анасази жили на севере, они губили окружающую природу, распахивали луга и сжигали леса. Войны, охота на ведьм, рабовладение, пытки. Они забивали больше животных, чем могли съесть, из чистого азарта. И все это задолго до того, как в Америку приплыли белые. То же самое было в Европе, Африке и Азии.

— Слов нет, — пожал плечами Балавадива. — Но вы понимаете, что я хотел сказать.

— Конечно, но насчет последнего — „слов нет“!

— У нас кое-кто считает, что полет в космос можно организовать быстрее и без шумихи, — намекнул я.

— Вирджиния рассказывала мне кое-что о вашей… операции „Луна“, кажется, так называется ваш проект? И насколько он выполним?

— Не особо, — признался я.

— Это к делу не относится, — отрезала Джинни. — Вы же не хотели, чтобы Койот погубил проект „Селена“?

— Не хотел, — тихо ответил Балавадива. — Но это вполне могло прийти ему в голову.

„Золотая голова, — подумал я, — но досталась полубогу“. Иногда, будучи в хорошем расположении духа или если его привлекала награда, Койот творил настоящие чудеса и помогал людям. Но чаще он влезал во всякие неприятности, даже погибал, но постоянно возвращался к жизни снова. Что же он узнал, что постиг там, за гранями смерти? Он был великим притворщиком и фокусником. Но фокус может и не удаться. И черный цилиндр волшебника извергнет не кролика, а смерть с косой.

— Прошлой ночью, когда он помешал взлету, — сказала Джинни, — ему помогали чужие Создания.

Священник поморщился.

— Знаю. От них воняло злом.

— Вы знали? — воскликнул я. — Откуда?

И тут же сообразил, что сморозил глупость, но Балавадива, и глазом не моргнув, ответил на вопрос:

— Мы поднимались на Дова Йаланне и проводили обряд. Я сам почувствовал изменение магических потоков. И кое-что понял.

Джинни вцепилась в край стола.

— Я так и знала! Потому и прилетела сюда.

— Попросить зуни о помощи?

— Прежде, чем сюда явится тупоголовое правительство и станет требовать, добавил я.

— Ну и глупо с их стороны. Можешь так им и передать. — Балавадива испытывающе оглядел нас. — Для вас, друзья мои, я сделаю все, что в моих силах. Нет, мне не хотелось бы знать, что еще кто-то может пострадать. Хотя меня не волнуют ни проекты, ни карьера, я согласен. А пока нам нужно поскорее спасти Койота, пока он не погиб окончательно… Если, конечно, сможем. А мы не сможем, когда нам в спину будут дышать федеральные агенты, бюрократы всех мастей и журналисты. Не могли бы вы намекнуть об этом кое-кому в верхах?

— Постараемся, — пообещала Джинни.

Вайуатитса встала, заново наполнила наши чашки кофе и вернулась к станку. По поводу этого килта меня все сильнее раздирало любопытство. Какое-то время все молчали.

Балавадива пристально посмотрел на Джинни. Та не отвела глаз. Молчание затянулось. Стал слышен уличный шум и болтовня, но словно откуда-то издалека. Свет, льющийся из окон, померк, в комнате потемнело.

— Тебя ведь волнует не только общее дело, правда? — наконец пробормотал он.

Она покачала головой.

— Нет. Наше дело тоже.

У меня по спине прошел мороз.

Когда священник снова заговорил, голос его звучал спокойно и размеренно, словно благословение:

— По крайней мере, нам повезло с временем года. Большой летний Танец Дождя уже позади, так что до октябрьского Танца Кукол ничего особенного не предвидится. Понятно, что все приготовления должны быть закончены до Шалако.

Я знал, что для зуни этот зимний праздник не менее значим, чем для христиан Пасха, а для иудеев — Йом Кипур. И готовятся к нему так же основательно и загодя, как новоорлеанцы ко вторнику на Масленой неделе — Марди Грас.

— Но месяц-другой я буду полностью свободен, — продолжил Балавадива. Поскольку он всегда упоминал о помощниках, то на этот раз, видимо, он решил, что сам будет заниматься поисками и… колдовством. Как верховный жрец, он распоряжался такими силами и мощью, что другим и не снилось. — Давайте сравним наши наблюдения и, ради всего святого, будем честны и открыты. Потом решим, что именно касается нашего дела.