Операция «Ледокол» - [49]

Подниматься по склону было трудно, а Коля продолжал гнать, видимо желая поскорее добраться до относительно безопасного укрытия в лесу. В воздухе тем временем закружились снежинки.

Наконец Бонд и Мосолов добрались до деревьев и тени. Коля остановился, кивнул Бонду, чтобы тот подъехал поближе, и нагнулся, чтобы что — то сказать. Среди высоких елей и сосен было слышно лишь, как мягко урчали двигатели на холостом ходу. Коля не стал кричать, на этот раз его слова прозвучали очень отчетливо.

— Жаль Тирпица, — сказал он. — На его месте мог оказаться любой из нас. Наверное, поле заминировали по-новому. Теперь нас еще на одного меньше.

Бонд молча кивнул.

— Следуй прямо за мной. Как привязанный, — продолжал Коля. — Первые два километра нам придется туго, зато после мы вырулим на более-менее широкую тропу. Даже скажем, на дорогу. Малейший признак транспортной колонны — я тут же гашу фару и торможу. Поэтому, если свет погаснет, сразу же тормози. Когда доберемся до «Русака», спрячем скутеры, возьмем камеры и пойдем пешком. — Коля похлопал рюкзаки, подвешенные к задку его снегохода. — Короткая прогулка по лесу, около пятисот метров.

«Примерно пол мили, — подумал Бонд. — Что ж, весело».

— Если поедем не спеша, то где-то через полтора часа будем на месте, — продолжал Коля. — Ты готов?

Бонд снова кивнул.

Коля медленно поехал вперед, а Бонд, якобы проверяя оборудование, дернул за шнурок компаса, вытянул его из кармана, с трудом открыл (мешали рукавицы), положил на открытую ладонь и нагнулся, чтобы рассмотреть фосфорицирующий циферблат. Дождавшись, пока стрелка не успокоится, Бонд грубо прикинул их местоположение: они находились примерно там, где по словам Коли и должны были. Однако главная проверка была впереди; разумеется, при условии, если им все же удастся проследить транспортную колонну из «Русака» в «Ледяной дворец».

Бонд сунул компас в куртку, распрямил плечи и поднял руку, показав свою готовность ехать дальше. Они медленно двинулись в путь и одолели первые, нелегкие, километры с почти пешеходной скоростью. Было очевидно, что где-то рядом в этом глухом лесу проходилась тропа пошире — если, конечно, предположить, что транспортная колонна, действительно, шла из Финляндии.

Как и предсказывал Коля, проехав несколько километров, они оказались на широкой тропе: в твердом обледенелом снегу виднелись глубокие колеи. Быть может, Коля все-таки играл честно? Судя по бороздам, здесь прошла гусеничная техника, но сказать, как давно она прошла, было невозможно: стоял такой холод, что колеи от любой тяжелой машины промерзли бы уже через пару минут.

Коля увеличил скорость, и пока Бонд мчался следом за ним, с легкостью скользя по укатанному снегу, его мозг, закоченевший от невыносимого ветра и стужи, начал задавать себе вопросы. По пути через границу Коля продемонстрировал почти невероятное мастерство езды на скутере, особенно в лесу. Бонду просто не верилось, что русский ехал этим маршрутом впервые. Еще как ехал! И не один раз! Для самого Бонда этот участок был самым изматывающим, хотя в то же время Тирпиц всю дорогу стойко держался позади. Или же он иногда отставал? А вдруг Коля с Тирпицом уже и раньше пересекали границу этим маршрутом?.. Очень даже возможно. Поразмышляв, Бонд еще больше озадачился: ведь Коля ехал уверенно и быстро даже в самых трудных районах, и при этом не сверялся ни с компасом, ни с картой! Такое впечатление, будто он держал курс при помощи вспомогательных средств. Радио? Возможно. Ведь, когда они встретились у снегоходов, русский был уже в куртке. Вел ли их Коля, ориентируясь на какой-нибудь радиомаяк? Наушники можно легко спрятать под утепленным капюшоном. Бонд сделал в уме пометку посмотреть, не подключены ли к Колиному скутеру какие-нибудь провода.

А если не радио — тогда условные метки? Возможно. Ведь сам Бонд был так поглощен управлением скутера, стараясь удержаться в Колином хвосте, что вряд ли бы заметил установленные на тропе узконаправленные фонарики или отражатели.

Еще одна мысль ошарашила Бонда: Клифф Дадли, его предшественник в операции «Ледокол», не уточнил, чем именно занималась их команда в Заполярье до его стычки с Тирпицом. Ведь М говорил, что эти ребята с самого начала запрашивали именно его, Бонда! Но тогда чем эта четверка разведчиков из разных стран занималась до его появления в игре? Быть может, они уже побывали в Советском Союзе? Не проводили ли они слежку в «Русаке» до него? Хотя, с другой стороны, зачем? Ведь почти вся серьезная информация поступила от Коли — от русских: данные аэрофотосъемки, фотографии со спутников, не говоря уже о работе их оперативников.

Были разговоры о поисках фон Глёды, об идентификации его как главнокомандующего НСДА, даже как Аарнэ Тудеера. Однако, не смотря на это, фон Глёда появляется в отеле за завтраком, живехонек здоров, его все узнают, но никого это ни сколечко не волнует!

С самого начала Бонд решил никому не доверять, и теперь он подозревал любого, кто был связан с «Ледоколом». В этот список попал даже М, который тоже был нем как рыба относительно деталей операции.

«А вдруг, — спросил себя Джеймс Бонд, мчась на скутере сквозь метель, — М намеренно послал меня в такую спорную ситуацию?» И тут его осенило! Ну конечно! Это был старый, излюбленный метод Секретной службы: послать опытнейшего оперативника в ситуацию почти неразрешимую и предоставить ему возможность самому разобраться, где правда. А правда заключалась в том, что он и впрямь действовал в одиночку! Решение, к которому он пришел ранее, на самом деле являлось основным замыслом М. Никакой «команды», в полном смысле этого слова, не было и в помине! Были лишь представители четырех разведок, работающие вместе, и в тоже время — раздельно. Четыре «сингельтона».