Операция «Ледокол» - [40]

Бонд принял душ, оделся в удобную одежду, растянулся на кровати и закурил сигарету «Симмонс». Затянувшись пару-тройку раз, Бонд затушил бычок в пепельнице и закрыл глаза, постепенно погрузившись в сон.

Резко проснувшись, Бонд взглянул на часы: почти три. Он подошел к окну: зимний пейзаж менялся на глазах — резкий белый цвет постепенно исчезал вместе с заходящим солнцем. И вдруг произошло чудо, которое в Заполярье случается за одну-две минуты до наступления сумерек — когда на земле, скалах, зданиях и деревьях сияющая белизна снега и льда плавно перетекает в зеленоватую синеву.

Бонд уже и так немножко опаздывал на встречу с Колей и Тирпицом, но его этот факт не особо волновал его. Он быстро подошел к своему, теперь уже «чистому», телефону и запросил у телефонистки номер госпиталя в Салле. Та нашла его почти сразу же. Бонд нажал на сброс и набрал номер госпиталя. Проснувшись, он сразу же подумал о Ривке.

Девушка из регистратуры госпиталя говорила по-английски сносно. Бонд спросил о Ривке, его попросили подождать.

Наконец женщина ответила:

— Боюсь, что у нас нет пациентки с такой фамилией.

— Она к вам поступила совсем недавно, — уточнил Бонд. — Несчастный случай в отеле «Ревонтули». На горнолыжном спуске. Гипотермия, обморожение и перелом обеих ног. Вы посылали скорую помощь с доктором…, — он запнулся, вспоминая фамилию, — …с доктором Симонссоном.

— Сожалею, сэр. У нас маленький госпиталь, и я знаю здесь всех докторов. Их всего пять, и среди них нет ни одного по фамилии Симонссон…

— Бородатый такой. Молодой. Он сказал мне, что я могу позвонить.

— Сожалею, сэр, но здесь вероятно какая-то ошибка. Сегодня не было ни одного вызова из «Ревонтули». Я только что это проверила. К нам сегодня и женщин-то не поступало. И у нас нет доктора Симонссона. У нас вообще нету молодых, бородатых докторов. Хотелось бы, конечно, чтобы они были! А то трое из наших средних лет и женаты, а остальные два на следующий год уходят на пенсию!

Бонд поинтересовался, не было ли по близости других госпиталей. Оказалось, не было. Ближайший госпиталь находился в Кемиярви, но чрезвычайные ситуации в этом районе его не касались, равно как и госпиталя в Пелкосенниеми. Бонд спросил телефонные номера обоих госпиталей и местного полицейского участка, поблагодарил девушку и принялся звонить дальше.

Через пять минут он уже знал, что дело плохо: ни в одном из этих госпиталей про взрыв у отеля ничего не слышали. Более того, никакой автомобиль «Сааб-Финляндия» ни из какого местного полицейского участка дороги в этот день не патрулировал. И вообще, никакой полиции в отель не вызывали. Ошибка исключалась: в полиции очень хорошо знали этот отель, офицеры полиции даже регулярно проходили здесь лыжную подготовку.

Все они очень сожалели и извинялись.

Бонд тоже в ответ извинялся. И не находил себе места.

10. Коля

Джеймс Бонд кипел от ярости.

— То есть ты хочешь сказать, что мы так и бросим Ривку в беде? — Он не кричал, его голос был холоден и хрупок, как лед на тех деревьях, что виднелись за окном Колиного номера.

— Мы известим ее организацию, — ответил Коля таким тоном, будто пропажа Ривки его нисколько не волновала. — Но позже, после того, как мы свернем операцию. Тем более что к тому времени она и сама, может, объявится. У нас нет времени мотаться за ней на лыжах по всей округе. А если она не всплывет, пусть сам Моссад ее и ищет. Как там в библии? Пусть мертвые хоронят мертвых?

Бонд чуть не взорвался. И он уже не первый раз был на грани с тех пор, как вошел в Колин номер, в котором собрались оставшиеся члены «Ледокола». Когда Коля открыл на его стук, Бонд отпихнул русского в сторону и прижал палец к губам, держа в другой руке, словно талисман, детектор VL-34. Брэд Тирпиц тогда саркастически ухмыльнулся. Однако ухмылка мгновенно потухла и вместо нее вспыхнул испепеляющий, недовольный взгляд, как только Бонд выудил «жучок» и из Колиного телефона, да еще несколько электронных устройств из-под ковра и из кармашка для туалетной бумаги.

— Ты же говорил, что следишь за электроникой, — резко бросил Бонд, подозрительно глядя на Тирпица.

— Я прочесал все наши номера, как только мы сюда приехали. Твой — так же тщательно, приятель.

— Ты и на Мадейре ручался за чистоту.

— Так там и было все чисто!

— Но тогда, как они, кто бы они ни были, умудрились найти нас здесь?

Тирпиц невозмутимо повторил, что прочесал все комнаты на наличие электроники.

— Все было гигиенично чисто. На Мадейре и здесь.

— Значит у нас утечка. Предатель — один из нас. И я точно знаю, что это не я, — едко и злобно отчеканил Бонд каждое слово.

— Один из нас? Из нас? — с омерзением переспросил Коля.

До того момента у Бонда не было возможности сообщить Коле все детали, касавшиеся телефонного звонка, сделанного, как он предполагал, Полой, и ее «заботливого» предупреждения об опасности. Он сделал это сейчас и выдвинул свою теорию произошедшего, подчеркнув, что их противник знал очень многое о личной жизни каждого члена команды. Говоря, Бонд наблюдал за Колиной реакцией. «Черты его лица изменчивы, словно морская гладь», — подумал Бонд, наблюдая, как гнев постепенно сменился беспокойством.