Операция «Караван» - [17]

Поэтому для дайверов погружение на глубины свыше тридцати метров связано с продолжительными остановками на всплытии по декомпрессионной таблице для постепенного освобождения от избытков азота.

Казалось бы, можно дышать чистым кислородом, но с этим тоже возникают не малые сложности. На глубине его приходится подавать под высоким давлением, иначе грудная клетка под натиском воды попросту не сможет отработать движение вдоха. А кислород под высоким давлением — штука страшная. Он вызывает тяжелое отравление, приобретая свойства озона, и в буквальном смысле выжигает легкие, поэтому с ним тоже не разгонишься. Глубже сотни метров не нырнешь. А нам надо было глубже, намного глубже.

На глазах изумленного инспектора мы с Алексом съели по четыре куска сахара, а затем впрыснули в вены культуру грибка. Чуждая микрофлора тут же начала работать, я это ощутил по нарушению дыхания и пульса.

Состояние возникло парадоксальное, как всегда после приема грибка. Вместо блокировки дыхательного рефлекса легкие стали работать часто, а сердце, наоборот, с огромным усилием, словно кровь стала тяжелой, как ртуть. Полная иллюзия, что вот-вот задохнешься. Тут же запаниковал мозг, а кожа стала холодной из-за спазма периферийных сосудов.

Но это лишь первые секунд тридцать. После усовершенствования грибковой культуры выход кислорода чуть увеличился. Но главное, что новый грибок сам выделял стимуляторы сердечной активности. Поэтому секунд через тридцать сердце забилось ровно, уровень углекислого газа в крови упал до минимума, а дыхательный рефлекс полностью блокировался. 6 голове еще шумело, но я по опыту знал, что это не на долго.

Острый приступ паранойи тоже отступил, как темнота с началом рассвета.

— Порядок, — произнес я.

Говорить было трудно. При отсутствии дыхательного рефлекса приходилось с большим усилием заставлять себя вбирать воздух.

Алекса накрыло сильнее, но тоже начало отпускать. Он перестал дрожать, вытер со лба испарину, а его губы утратили мертвенно-синий цвет. Здоровяк, а всегда переживал начало активной работы грибка тяжелее меня.

Инспектор глядел на нас молча.

— И что? — осторожно спросил он.

Вместо ответа я вплотную приблизил лицо к зеркально-гладкому обтекателю гравилета. Пришлось не дыша простоять минут десять, прежде чем по физиономии Урмана стало понятно, что до канцелярской крысы дошло. От дыхания блестящая поверхность запотевает матовым пятном, тут она оставалась чистой и гладкой. Я не дышал.

— Можно получить этот препарат на анализ? — спросил инспектор таким тоном, словно разговаривал с восставшим из гроба покойником.

Удалось нам его пронять. Явная победа.

— Это наша коммерческая тайна, — холодно отказал я.

— Как знаете, — сжав губы, ответил он.

Чтобы сгладить неловкость ситуации, Урман принялся внимательно изучать специально для него написанный план операции. Усмехнулся, осилив последнюю страницу.

— Это чушь, — спокойно заявил он. — Если бы все было так просто, биотехов в океане давно уже не осталось бы.

— Просто лишь на бумаге, — ответил я, чувствуя недоброе.

— Знаете, Андрей… — Его тон сделался отеческим. — У меня уже в печенках сидят шарлатаны и прожектеры вроде вас. Все хотят гранты, государственные заказы, а по большому счету просто денег. Получат транш, спустят его на такие вот… штучки. А потом поди спроси с них. Не получилось, мол, и взятки, мол, гладки. Да, признаю, вы меня поразили этим грибковым дыханием, как вы его называете. Но этого мало.

— Мы уже работали в океане! — не сдержался я.

— Правда? Очень рад за вас. Вот только с трудом верится. Вы тут написали, что пройдете до побережья по руслу реки, мол, в пресной воде биотехи не водятся. Тут вы правы, не водятся. А дальше? Как вы собираетесь преодолеть расстояние в тридцать километров от берега?

— На гравилете, — честно ответил я.

— Чушь. Вы просто психи или зачем-то морочите муниципалитету головы. И в мои обязанности входит вас разоблачить. Я понятно выражаюсь?

— А что вам стоит просто отследить наше перемещение и убедиться, что мы побывали там и выполнили работу? Вас не для этого прислали?

— Меня тошнит от всего этого, — устало ответил он. — От маньяков, требующих деньги на изучение торсионных полей, от безумных химиков, пытающихся создать лекарства от неизлечимых болезней. И от вас меня тоже тошнит. Это честно. Я не верю в успех одиночек там, где оказалась бессильной мощь государств. И меня, как вы выразились, прислали не чтобы я уши развесил, а чтобы наикратчайшим путем вывел вас на чистую воду. Коммерческая тайна, говорите? Да кому она к дьяволу нужна, ваша тайна? Какой дурак полезет в океан с голой, извините задницей? Лезьте сами, если хотите.

Он достал из кармана два навигационных «клопа» и, не скрывая брезгливости, прикрепил их к каркасам гидрокостюмов.

— Я отслежу ваше перемещение. Вы этого хотели? Все, свою миссию считаю законченной. И жду вашего отчета после выполнения… операции.

— Можно приступать? — с легкой иронией спросил я.

— Да, приступайте, — ответил он, не моргнув глазом. — А мне позвольте откланяться.

Он развернулся и направился к вездеходу. А меня натурально заколотило от злости. Крыса. Самая настоящая канцелярская крыса, которой плевать хотелось на все, кроме собственной задницы.