Операция «Элегия» - [77]

Ермолай сел, протер глаза и механически спросил:

– Который час?

– Одиннадцать вечера. Ермолай кивнул.

– Слушай меня, – энергично продолжал Ягодинок. – Этот капитан Сычев шумит, требует, чтобы мы выгрузились прямо тут на пирсе. Ему, видите ли, приказали нас доставить до Рыбинска и все. Несет, что ему надо срочно домой, он здесь живет, – зло выругался. – Ну, я ему, конечно, вправил мозги на место.

Окончательно проснувшись, Ермолай окинул взглядом кубрик, ящики и спросил:

– А где наши бойцы?

– Кузнецов и Широких наверху присматривают за капитаном и двумя его обормотами, членами команды, – ответил Ягодинок. – Я сейчас схожу в контору порта и позвоню Истомину, спрошу, что нам делать дальше. До моего прихода никакой выгрузки не должно быть. Ясно?

– Так точно, – по-военному ответил Ермолай и вслед за Ягодиноком направился к выходу.

На палубе катера стояли двое бойцов и рядом явно недовольный капитан Сычев. Он что-то энергично объяснял и размахивал руками. При появлении офицеров, Сычев замолчал, взглянул на них исподлобья, затем демонстративно отвернулся.

– Я в контору порта, – обозревая всех, грозно изрек Ягодинок. – До моего возвращения всем оставаться на местах. Младший лейтенант Сергеев, если кто-то не будет исполнять мой приказ и подчиняться, стреляйте на поражение. Идет война, и мы здесь не в игрушки играем. Всем все ясно? Сычев, тебе сейчас все ясно?

Сычев устало махнул рукой и сел в кресло перед штурвалом.

– Вот и хорошо, что всем все ясно, – по-прежнему грозно вымолвил Ягодинок.

Шагнул к борту, выпрыгнул на пирс и быстро зашагал в сторону небольших, одноэтажных портовых построек.

– Я пойду в кубрик к команде, – вяло бросил в никуда капитан и поплелся вниз, влево от штурвала.

– Кузнецов и Широких, можете присесть и перекурить, – бросил бойцам Ермолай, сам при этом присаживаясь в кресло у штурвала…

Хмурый Ягодинок пришел где-то через двадцатьдвадцать пять минут. Он подошел к Сергееву и тихо вымолвил:

– До Истомина не дозвонился. Позвонил в Москву нашему большому начальнику, комиссару Голикову. Он приказал, чтобы мы немедленно на катере выдвигались в Ярославль. Там на машине перевозим груз на городской железнодорожный вокзал, грузимся в вагон и двигаем на Москву.

Ермолай покачал головой.

– Да, брат, – подтвердил капитан, – такие поставлены перед нами задачи. Где Сычев?

– У себя в кубрике.

– Капитан Сычев! – громко крикнул Ягодинок. – На выход!

Вскоре показался недовольный, хмурый капитан.

– Приказ будет такой, капитан Сычев, – грозно изрек Ягодинок. – Немедленно выдвигаемся в Ярославль. Двигаемся на предельной скорости. Вопросы?

– Не поеду я, – далее следовала ненормативная лексика.

Ягодинок достал из кобуры револьвер, снял с предохранителя, направил его на капитана и строго выдавил:

– Последний раз спрашиваю, едешь? Если отказываешься, то я тебя как дезертира и пособника фашистам прямо сейчас на месте пристрелю. А катер поведет твой помощник.

Несколько секунд капитан думал.

Затем хмуро выдавил:

– Нашел пособника, – витиевато выругался. – Подчиняюсь вашей силе, капитан. Только нам, товарищи военные, заправиться надо.

– Значит, сначала на заправку, а затем как можно быстро в Ярославль, – убирая пистолет в кобуру, бросил Ягодинок.

Он, Сергеев и следом бойцы направились в свой кубрик. Через пару секунд взревел мотор катера…

* * *

Пермь…

В целях конспирации Рэм каждый день менял ме-сто своего нахождения в городе, дважды он сменил и внешность. После назначения Риббентропом на его прежнее место Оскара, организации его поиска и, как следствие, вынужденного убийства агента Папируса Рэм решил изменить свою жизнь. Ему было ясно, что вагоны с золотом или уже прошли Пермь, или они пошли другим путем, минуя этот город. Следовательно, ему уже нечего было делать в этом городе…

Рэму предстояло принять важное решение, каким образом покинуть Россию. Еще в Москве на английской конспиративной квартире он наметил три способа пересечения границы: сухопутный, водный и воздушный. А также три коридора: западный (через европейские страны), южный (Иран, Афганистан) и восточный (США). Теперь, принимая решение, Рэму также следовало учесть, что кроме Риббентропа за ним охотилась контрразведка русских и почти наверняка (после убийства Карригана) разведка англичан…

Глава 14

Москва, штаб-квартира Главного разведывательного управления Генерального штаба Красной армии…

Комиссар Голиков получил донесение от майора Истомина о начале погрузки золота на американский корабль.

«Замечательно! – воскликнул комиссар. – Можно считать, операция «Элегия» закончена!» – и дал задание своему заместителю подготовить рапорт на имя начальника Генерального штаба Красной армии об успешном завершении операции.

Доклад Берии он решил подготовить сам на базе готового доклада своему начальнику.

Приняв такое решение, комиссар задумался: «Пока будет готов доклад начальнику, пока я его переформатирую для Берии и пока доложу, пройдет какое-то время. За это время его люди представят ему свой доклад. Что в этом случае подумает Берия обо мне? Видимо, как минимум, что я его не уважаю или что-то хочу скрыть от него… Мне это надо?».