Операция «Элегия» - [70]
Теперь Койво предстояло принять непростое решение, что делать дальше. Он являлся двойным агентом (работал на немецкий Абвер и финскую военную разведку, сокращенно – ОС) и обязан был доложить своим начальникам. Но вот что только докладывать? Были на рыбалке и нарвались на русских? Но об этом инциденте как немецкая, так и финская разведка рано или поздно узнает, если уже не знает. Да и Ригеля, возможно, русские опознают. А за дезинформацию я могу получить по полной…
Дома Койво с горя изрядно напился и завалился спать…
На следующий день он решил сообщить своим начальникам правду о ночной прогулке: сначала о договоре с Мухелем, затем о поездке с Ригелем и его гибели во время боя с русскими. При этом, разумеется, Койво свалил на обер-лейтенанта всю ответственность за произошедшее и не сообщил об обещанном ему гонораре…
Полуторка с Сергеевым едва-едва поспевала за джипом Ягодинока. Машину порой бросало из стороны в сторону, то подбрасывало вверх. Ермолай переживал за цельность ящиков с золотом. По бокам шоссе тянулся нескончаемый лес, лес, лес…
Фары машины высветили в темноте табличку:
– Это что за Подпорожье? – спросил Ермолай и взглянул на усталое, осунувшееся лицо водителя.
– Городишко маленький в Ленинградской области, – нехотя выдавил Серафим, сплюнул и зло добавил. – Нехороший городишко, бандитский городишко, тюрьма здесь большая, пересылка и ссыльная зона. Миновать бы его без приключений.
Сонный город с узкими, кривыми улицами они быстро миновали.
За городом пошла какая-то низина, завывал ветер, машину покачивало из стороны в сторону.
– Это низкое болотистое место разгуляй-полем называется, – выдавил водитель.
– Почему? – спросил Ермолай.
– Гиблое место. Тут вечно дует ветер, то с Ладоги (Ладожского озера), то с Онеги (Онежского озера).
Через некоторое время они снова оказались в лес-ных зарослях. Ермолай стал дремать.
Внезапно машина резко затормозила, Ермолай чуть не ударился головой о лобовое стекло. У впереди стоящего джипа открылась боковая дверь, и на подножке показался Ягодинок с пистолетом в руке.
– Впереди завал, – повернувшись лицом к машине Сергеева, бросил капитан. – Давай, маллей, бери бойца и двигай разбирать его. Только соблюдайте бдительность, может, здесь, как и на Ладоге, тоже водятся какие-нибудь партизаны.
Сергеев выскочил из машины, бросил:
– Понял, товарищ капитан, – и, обращаясь к находящимся в кузове бойцам, изрек. – Рядовой Широких, бери винтовку и ко мне. А ты, Кузнецов, смотри тут в оба.
Сергеев достал из кармана револьвер, они с рядовым прошли к джипу Ягодинока. В свете фар джипа, буквально перед его носом, на дороге лежала гора веток деревьев.
– Только будьте осторожны, – бросил капитан, – там возможны мины и растяжки.
– Да это просто ветер оборвал ветки с деревьев, – предположил высунувшийся из джипа водитель.
Сергеев и рядовой медленно подошли к веткам и стали их осторожно оттаскивать в кювет. Оглядываясь по сторонам, Ермолай ничего подозрительного не заметил. Через восемь-десять минут дорога оказалась полностью очищенной от веток, никаких мин обнаружено не было.
– По машинам! – громко скомандовал Ягодинок.
Через минуту группа двинулась дальше…
Берлин, министерство иностранных дел Германии…
Риббентроп только что прибыл с совещания по вопросам развития народного хозяйства страны, которое проводил сам Гитлер. Обычное рутинное мероприятие, кои проходили с началом войны с Россией чуть ли не ежедневно. В конце совещания Гитлер поставил задачу более интенсивного использования в интересах Третьего рейха материальных ценностей захваченных стран и территорий. В качестве позитивного примера фюрер назвал деятельность в этом направлении гауляйтера Восточной Пруссии Эриха Коха…
Через секретаря Риббентроп пригласил полковника Шульца, возглавлявшего отдел по перемещению ценностей с восточного направления.
Полковник прибыл с неизменной черной папкой. Безусловно, он знал о состоявшемся совещании и его тематике. Поэтому сразу представил шефу обновленный каталог ценностей, захваченных сотрудниками министерства в странах Восточной Европы.
– Фюрер поставил задачу активизировать работу, которой занимается ваш отдел, – вымолвил Риббентроп.
Полковник по-военному четко кивнул головой и щелкнул каблуками.
– Есть ли новости по Рэму? – спросил Риббентроп.
– Никак нет. Дипломатические представительства пока молчат, поиски продолжаются.
– Что с преемником Рэма?
– Я предлагаю на ваше рассмотрение две кандидатуры, это помощник Рэма подполковник Грайс, рабочий псевдоним Мигель, и мой заместитель, полковник Зуман, он же Оскар.
– Оставьте их досье, я посмотрю и подумаю, – бросил Риббентроп.
Шульц достал из своей черной папки меньших размеров серую папку и вручил шефу.
– Можете быть свободны, – вымолвил Риббентроп.
Полковник щелкнул каблуками и вышел. А хозяин кабинета подошел к приемнику и включил его. Через пару секунд из динамиков послышалось величественное музыкальное произведение Баха в исполнение органа. Риббентроп сел в кресло и задумался. Судьба Рэма, несмотря на его предательство, по-прежнему интересовала рейхсминистра. Ему было определенно ясно, что в России Рэму сегодня нет адекватной замены. Так, его бывший помощник подполковник Грайс, безусловно, знает Россию, но он всего лишь хороший исполнитель и слабый организатор. Полковник Зуман в Польше и Прибалтике проявил себя как умелый, самостоятельный специалист, но зато он слабо знает Россию… А что, если их соединить вместе? Скажем, Зуман – резидент, Грайс – его помощник? И делать это надо незамедлительно. Ведь новый резидент Зуман будет работать без какого-либо дипломатического прикрытия. И его еще предстояло каким-то образом переправить в Россию, притом в самое ближайшее время.
