Операция «Элегия» - [25]

В своем кабинете руководитель центра, капитан первого ранга барон фон Шоммер в течение часа сделал обстоятельный доклад о деятельности центра по всем направлениям. Адмирал внимательно выслушал, по ходу его задал несколько вопросов. Барон изрядно нервничал и ждал главного вопроса, с которым собственно, как он полагал, и приехал шеф.

Наконец, адмирал взглянул на свои наручные часы и вымолвил:

– И последнее. Я ознакомился с планом операции «Золотой трезубец», все вроде бы там сценарно выглядит гладко: подготовительный этап, первый вариант, второй, запасной третий и чрезвычайный, летальный. Агент Оракул хорошо вписался в операцию. Но вот русские узнали об операции, и сразу все наши планы оказались под большим вопросом. Ведь вы в значительной мере рассчитывали на внезапность и обычное разгильдяйство русских, – замолчал на некоторое время. – А узнали русские об операции из ведомства рейхсминистра Риббентропа. Агенты Риббентропа, в свою очередь, о нашей операции узнали из Риги. Да, барон, утечка была допущена от вас, кто-то из ваших людей сообщил об операции сотрудникам Риббентропа. Это установленный факт. А ведомство Риббентропа, как известно, наводнено агентами всех мастей и национальностей. Что вы думаете об этом раскладе?

«Дождался», – выдохнул барон, расслабился и как можно спокойнее ответил:

– По данному факту я лично провожу служебное дознание. Об операции «Золотой трезубец» в центре знали четыре человека, не считая Оракула и его связного…

– Добавьте сюда меня и моего адъютанта, – строго вставил Канарис.

– Я этого не сказал и вовсе так не считаю, – слегка вспылил барон.

Адмирал махнул рукой.

– Не обижайтесь, барон, продолжайте.

– Как только я закончу дознание, результаты доложу лично вам, господин адмирал. На данном этапе операция «Золотой трезубец» развивается в рамках сценарных условий, предусмотренных планом.

Канарис неопределенно кивнул головой и медленно, тихо вымолвил:

– В ведомстве Риббентропа у нас есть свои люди. Они собрали информацию, которая будет вам полезна. Мой адъютант передаст материал вам, – улыбнулся и громко добавил. – Я верю в вашу счастливую звезду, барон, верю.

Насколько знал барон, по негласному распределению полномочий разведок, Абвер не должен работать в германских министерствах. Но он также понимал, что реальная жизнь всегда вносила свои коррективы в привычные расклады.

– Спасибо за доверие, – пафосно изрек барон. – Я вас не разочарую, – и склонил голову.

– Прекрасно, барон! – весело бросил адмирал. – А сейчас включите музыку, что-нибудь из вашего любимого раннего Вагнера. Да, и принесите что-нибудь выпить…

* * *

Выгрузка ящиков из машин в вагоны прошла по обычной схеме. Правда, как заметил Ермолай, было больше, чем ранее, охраны. В ночном небе привычно гудели самолеты, прожектора прорезали небо, изредка где-то вдалеке слышались выстрелы зениток.

После окончания выгрузки оба вагона со слитками капитально задраили и опломбировали. Как заметил Ермолай, пломбы поставила сначала Ципок, потом Мхитарян. Почти сразу к трем белым вагонам подъехал маневровый, изрядно дымящий паровоз.

К Ермолаю решительно подошла Ципок и, глядя куда-то вдаль, строго сказала:

– Мы отправляемся немедленно. Следуй, Сергеев, в средний вагон, где будет размещаться охрана и сопровождение, переоденься в одежду санитара и жди там. Никуда не отходить! Это приказ, – и быстро удалилась, оставив за собой шлейф привычных духов.

«Отправляемся немедленно?! – озадаченно повторил Ермолай. – Какая же все-таки она… Разнаяразная…».

Стоявший рядом и все слышавший капитан Чивава бросил удивленному Сергееву:

– Не переживай сильно, Ермолай, характер у нее дурной. Пойдем со мной, я все покажу. Заодно и сам переоденусь…

* * *

Москва, Глазовский переулок…

Пожилая женщина вышла из квартиры, закрыла дверь на ключ. Не спеша, развернулась, глубоко и устало выдохнула, прошла к лестнице и стала спускаться вниз. Прямо у входной двери в подъезде лежал на полу лысый мужчина, лицо его было в крови, одна рука и нога были неестественно подвернуты. На лице женщины запечатлелся ужас. Она всплеснула руками и закричала:

– Убили! Убили!

Москва, штаб-квартира Главного разведывательного управления Генштаба Красной армии…

Только что начальнику Главного разведывательного управления комиссару Голикову сообщили, что в подъезде жилого дома в Глазовском переулке найден мертвый мужчина с документами в кармане на гражданина Германии Отто Шварца. Лицо мертвеца было сильно изуродовано, в теле обнаружены три пистолетные пули.

Комиссар задумался, ведь Отто Шварц был не кто иной, как Рэм, немецкий разведчик, полковник, работающий в Советском Союзе с 1937 года под дипломатическим прикрытием. Официально в мае 1941 года Шварц покинул СССР, но, как знала советская контрразведка, Рэм остался в стране, лишь перешел на нелегальное положение. Два дня тому назад он пропал из-под наблюдения.

«Мы предполагали, – размышлял комиссар, – что Рэм отправился в Ленинград на подготовку операции по изъятию золота, а он, оказывается, был в Москве. Что бы это могло значить? Где был Рэм? Ведь мы проверили кучу адресов и в Москве, и в Ленинграде…».