Операция «Дар» - [4]

Как определить границу, на которой интуиция разведчика переходит в смутную догадку, догадка — в серьезное предположение, а предположение — в уверенность? Во всяком случае, затрудняюсь сказать точно, на каком из этих этапов попал нам в руки номер издававшейся тогда в Ровно на украинском языке газеты «Волынь». Вообще-то газета попала к нам далеко не случайно. Этот грязный антисоветский листок в штабе отряда читали даже внимательнее, чем в гестапо, на чьи деньги он издавался.

Изучение вражеских газет может многое дать разведчику. Самое невинное на первый взгляд сообщение иногда содержит весьма ценную информацию. Пресловутая «Волынь» оказала нам уже не одну услугу. Не подвела добрая старая знакомая и на сей раз.

На видном месте газета напечатала льстивое сообщение о том, что на днях в Виннице состоялся концерт артистов Берлинской королевской оперы, который почтил своим присутствием сам рейхсмаршал Герман Геринг, второе в фашистской империи лицо после Гитлера.

Мы насторожились. В самом деле, что может делать в скромном городе Виннице рейхсмаршал Геринг? Правда, он мог оказаться там совершенно случайно — скажем, проездом.

Прошло еще некоторое время, и нам попалась другая газета — «Дойче украинише Цайтунг», выходившая в Луцке на немецком языке. И снова в разделе хроники сообщение из Винницы, что на представлении оперы Вагнера «Тангейзер» присутствовал один из высших гитлеровских военачальников фельдмаршал Кейтель.

Факты многозначительные, но для разведчика еще не убедительные. Бывают совпадения совершенно невероятные, какие и нарочно не придумаешь. А приглядишься к ним повнимательнее и обнаружишь — просто случайность, за которой не кроется решительно ничего сто́ящего и которая может лишь ввести в заблуждение.

Но, разумеется, следили мы теперь за Винницей с особым вниманием. Вспомнили, как еще летом бежавшие из фашистского плена красноармейцы рассказывали, что где-то под Винницей немцы вели большое строительство. Что там строили — никому не было известно, даже охране. Знали твердо только одно: из многих тысяч советских военнопленных, отправленных под Винницу, обратно в лагеря не вернулся ни один. Ходили жуткие слухи, что их всех расстреляли.

Вот теперь уже получалась цепочка подозрений. Строить какое-либо секретное оборонительное сооружение под Винницей в то время, когда немцы еще наступали и кричали на весь мир о приближающейся «окончательной победе над большевиками», они вряд ли бы стали. И, конечно, всем было ясно, что ставка Гитлера должна быть не заурядным бревенчатым блиндажом, а мощным оборонительным сооружением, способным обеспечить безопасность фюрера и при бомбежках с воздуха и в случае нападения партизан.

Подозрения эти перешли почти в твердую уверенность после очередного приезда из Ровно «Грачева».

Нашему замечательному разведчику, чье имя теперь уже стало легендой, шел в ту пору тридцать второй год. Он родился 27 июля 1911 года в маленькой деревушке Зырянка ныне Свердловской области, в крестьянской семье и был назван Никанором. Мальчика в детстве звали Никой. Уже юношей Кузнецов сменил свое имя официально на Николай. В 1926 году он окончил школу-семилетку в Талице, а затем поступил в Талицкий лесной техникум. К этому времени юноша уже был комсомольцем. Учиться ему было нелегко: после смерти отца на его плечи легли заботы о семье. В 1929 году Николай убедил мать Анну Петровну и брата Виктора вступить в числе первых в только что организованный колхоз «Красный пахарь». Все лето семья добросовестно трудилась на колхозном поле, а осенью на Николая обрушился тяжелый и несправедливый удар: нашлись бесчестные карьеристы, по чьим клеветническим наветам он был исключен из комсомола и техникума как сын… кулака! Но убежденность в своей правоте, глубокая вера в партию, в ее справедливость придали Николаю Кузнецову мужества. Юноша, воспитанный в беспредельной преданности делу коммунизма, не пал духом, выстоял перед нелегкими и для взрослого человека испытаниями.

Николай Кузнецов переезжает в город Кудымкар Коми-Пермяцкого национального округа и несколько лет работает здесь чертежником и техником-лесоустроителем топографического отряда при окружном земельном управлении. Уже в эти годы проявились его исключительные лингвистические способности. Он быстро овладел коми-пермяцким языком, хорошо изучил и немецкий — у бывших германских военнопленных, которых много осталось жить в этих местах после первой мировой войны.

В середине тридцатых годов Николай переезжает в Свердловск, работает в конструкторском отделе Уралмашзавода. Здесь в многотысячном рабочем коллективе окончательно формируется и зреет его характер. Работает много, напряженно, одновременно учится на вечернем отделении индустриального института и на курсах немецкого языка. Немецкие специалисты, работавшие на Уралмаше, уже тогда поражались, насколько свободно молодой человек владеет их языком. Выпускная комиссия индустриального института в 1936 году была поражена не только глубиной знаний Николая Кузнецова, но и тем, что дипломный проект он защитил на безукоризненном немецком языке!