Операция "Булыжник" - [39]

— Мы никогда тебя не бросим!

— Мы всегда будем рядом!

Все это сопровождалось бурной истерикой со слезами. Сидевший на кровати, Гарри с трудом понимал, что происходит и инстинктивно закрывался одеялом. В глазах мальчишки плескалось глубокое отчаяние. И виноваты в этом были Ханна Аббот и Гермиона Грейнджер, пришедшие «навестить друга и поддержать его в трудную минуту». На взгляд Поттера, трудная минута началась в тот момент, когда девочки появились в палате.

Несколько минут он стоически переносил тот словесный поток, который буквально выливался на его голову. Но вот когда девочки начисто забыли о том, что они не вдвоем, и принялись бурно обсуждать, к кому в гости поедет Гарри… тут Поттер не выдержал, как и любой уважающий себя мужчина.

Вскочив с кровати, мальчишка, как был в пижаме, со всех ног бросился в сторону выхода. Топот его отчетливо отдавался в относительной тишине больничного крыла. Вот только Ханна и Гермиона, занятые обсуждением планов на лето, не сразу заметили его бегства! И от них подвоха можно было не ждать!

Беда пришла совсем с другой стороны. Из кабинета на топот выскочила мадам Помфри, гневно потрясая внушительным медицинским справочником. Магловским, как понял Гарри, успев мельком рассмотреть обложку. Школьная медсестра была женщиной доброй и понимающей, но если вывести её из себя… о да, её боялись все, начиная с Дамблдора и заканчивая профессором Снейпом, который боялся только Лонгботтома. И то, по привычке.

— Поттер!

— Я здоров! — завопил в ответ Гарри, хватаясь за спасительную ручку двери. — Я нормальный!

С этим криком он выскочил в коридор, оставив мадам Помфри в растерянности смотреть на захлопнувшуюся дверь...

* * *

Кубок факультетов выиграл Слизерин, и в этом не было ничего удивительного. Хотя нет, удивительное было.

— Пришло время! Да-да, время пришло! — возвестил Дамблдор, поднимаясь со своего места. — Подвести итоги соревнования факультетов! Великий час!

Выглядел директор совсем плохо, глаза лихорадочно блестели, черты лица заострились, он как будто весь осунулся. Шел третий день «безлимоннодольческой диеты». Гарри, наблюдая за мучениями директора, даже начал задумываться: не было ли в лимонных дольках чего-то запрещенного? Феликса Филициса, например.

Коллеги косились на Дамблдора с неодобрением, но открыто выражать свое недовольство не спешили. Выводить из себя директора, и так находившегося в не совсем адекватном состоянии, никто не собирался. Дураков не было.

— Итак! Первое место занимает, как и всегда, Слизерин! Но! — директор сделал паузу. — В свете последних событий, возникло некоторое количество баллов, которые следовало бы добавить в копилку факультета Хаффлпафф!

Снейп сразу же помрачнел, профессор Спраут сочувствующе посмотрела на зельевара, но тот сделал вид, что ничего не заметил. А Гарри напрягся.

— За недюжинную смекалку, за присутствие духа в момент смертельной опасности, за находчивость я награждаю мистера Гарри Поттера двумястами пятьюдесятью баллами!

Стол Хаффлпаффа взорвался овациями, его поддержал стол Гриффиндора — и только Рональд Уизли решил не вестись на подобное, или просто не сообразил, что надо делать, что более вероятно. Рейвенкло проигнорировали это сообщение с присущем им спокойствием, ну а Слизерин молчал, мрачно взирая то на Поттера, то на стол преподавателей.

А вот Гарри заметно расслабился. Он сидел, с самым невозмутимым видом, загадочно улыбаясь и смотря в одну точку. Расположившиеся рядом студенты Хаффлпаффа волей-неволей начали оборачиваться в ту сторону, куда устремился взгляд Поттера. Их лица менялись, на них застывало выражение немого удивления. Вскоре в зале стало совсем тихо… и в этот момент послышался ехидный голос Гарри:

— Хогвартс против!

Все синхронно повернули голову в ту сторону, куда указывал хаффлпаффец. В больших песочных часах, служивших вместилищем для драгоценных камней, отсчитывавших количество баллов, творилось что-то невероятное. Камешки, символизирующие Хаффлпафф, упорно не хотели падать в нужную емкость и старательно перебегали к Слизерину. Вновь поднялся шум, но уже совсем другой. Удивлению не было предела.

Видимо, замку надоело самоуправство директора, и он решил внести свою лепту в происходящее… И пока все с удивлением, а слизеринцы с безграничным счастьем, смотрели на песочные часы, Поттер с огромным облегчением, что этот год закончился, накинулся на еду, громко причмокивая.

* * *

В поезд грузились с шумом и весельем. Хотя, это и было приправлено легкой толикой грусти, ни одного невеселого лица заметить было просто невозможно. Год был насыщенным и… веселым? Пожалуй, именно так.

— До встречи, Поттер!

— Хороших каникул, Гарри!

— Аста ла виста, псих!

Поттер уже не запоминал, с кем прощался, кому пожимал руку, кто хлопал его по плечу. Не без труда он забрался в вагон, и только в купе, где его уже ждали Грейнджер, Аббот, Малфой и Лонгботтом, смог вздохнуть спокойно. И прежде чем кто-то успел открыть рот, Гарри поднял руку, призывая всех к молчанию. Откашлявшись, с видом заправского поэта, готового продекламировать своё произведение, он констатировал факт: