Операция "Альфа" - [41]

— Простите, помнится, я ясно и прямо сказал вам три вещи. Первое — это документы не мои, второе — я не Чан Бинь и, наконец, третье — я не являюсь кадровым разведчиком вьетконга.

— К нашему глубокому сожалению, все это никак не проясняет дела.

— К моему глубокому сожалению, это все, что я могу вам сказать.

Винь Хао и Фонг снова переглянулись.

— Вы не могли как-либо доказать все то, что сказали? — спросил Фонг.

— Могу дать только честное слово разведчика.

— О-о! — одновременно воскликнули Винь Хао и Фонг.

Фонг с улыбкой покачал головой.

— Да вы просто юморист!

— Вы представляете куда больше юмора, когда в доказательство того, что собираетесь обращаться со мной корректно, призываете свою офицерскую честь.

— Ну хватит, отец, довольно! — сказал Винь Хао. — Решили прибегнуть к тактике выжидания? Чтобы ваши детки получили время испариться, не так ли? Но куда они от нас денутся? Ведь мы перекрыли все дороги. Кстати, вы не убедите меня в том, что являетесь сотрудником иностранной разведки. Довольно, выкладывайте на стол ваши козыри! Так нам легче будет договориться. Давайте наконец пойдем друг другу навстречу и перестанем тянуть резину!

— К уже сказанному хочу добавить: я не являюсь сотрудником иностранной разведки.

— Это значит, что вы разведчик вьетконга?

— Ничего подобного я не говорил. И вот еще что: хотя и очень велики ваши полномочия, они все же уступают полномочиям вашего начальства. Оно вправе отменить все ваши решения.

Винь Хао и Фонг молчали и только пристально смотрели на Биня, как бы прикидывая, куда он клонит.

— Чего же вам… чего же вы добиваетесь? — через несколько минут тихо спросил Фонг.

— Гарантий со стороны вашего начальства!

Снова на несколько минут воцарилась тишина. Винь Хао, не выдержав, посмотрел на часы и поднялся.

— Уже почти одиннадцать. Очевидно, привыкли в это время кушать. Надеюсь, что после нашей совместной трапезы мы с большей легкостью решим возникшие проблемы.

- Извините, я не привык есть в это время. Более того, я не привык приступать к еде, пока мои желания не удовлетворены.

Винь Хао скрипнул зубами, подскочил, оперся двумя руками в стол, и наклонился к самому лицу Биня. Тот спокойно выдержал его взгляд. Винь Хао с силой, так что задребезжали стаканы, ударил кулаком по столу, потом тяжело опустился на стул и потер руками виски.

— Вы начинаете действовать мне на нервы, — процедил он. — Дорого же вы заплатите за все свои штучки! Помните: ваша судьба, как и судьбы ваших людей, сейчас целиком в моих руках!

— Именно поэтому я и добиваюсь гарантий со стороны вашего начальства.

Снова воцарилась тяжелая тишина. Бинь сидел, откинувшись на спинку стула, чуть наклонив голову и пристально глядя на руки, сложенные на коленях. Фонг слегка откашлялся, намереваясь что-то сказать, но, заметив, как сердито взглянул на него Винь Хао, только пожал плечами.

Неожиданно оба вскочили. Бинь почувствовал на себе чей-то тяжелый взгляд. Он сразу же догадался, что появился Стивенсон, но продолжал сидеть не двигаясь.

Стивенсон на несколько секунд задержался в дверях. Он был несколько разочарован тем, что его неожиданное появление не произвело видимого впечатления на пленника. Про себя он ругнул Винь Хао и Фонга, которые не смогли как следует провести эту первую, столь тщательно продуманную беседу. Он догадывался, что если задержанный не пожелал встать при его появлении, значит, он не поднимается и тогда, когда эти тупицы сообщат, кто он, Стивенсон, такой. Американец быстро прошел к столу и опустился на предназначенный для него стул, сделав Винь Хао знак, что тот тоже может садиться.

— Господин советник, — подобострастно начал докладывать Фонг, — это Бинь, кадровый разведчик Ханоя, почти три года работавший в нашем городе.

Он повернулся к Биню:

— Итак, ваша просьба удовлетворена. Господин Стивенсон прибыл сюда, чтобы выслушать вас.

И он снова повернулся к Стивенсону:

— Господин советник, мы собрали много улик, изобличающих этого человека. Господин президент проявляет безграничное великодушие к лицам, преступившим закон, в том случае, если они признают свою вину и возвращаются на стезю служения отечеству. Этот человек нагло присвоил чужие документы, чтобы иметь возможность под их прикрытием работать на разведку вьетконга. Он упорно отказывается вернуться на праведный путь. Мы всегда терпеливо пытаемся открыть глаза таким заблудшим…

Стивенсон, делая вид, что внимательно слушает эти высокопарные фразы, не отрывал глаз от Биня, пытаясь уловить хотя бы малейшее движение на его лице.

Он изучил немало фотографий кадровых разведчиков вьетконга, также как и материалов, дающих представление об их привычках, слабых и сильных сторонах. Внимательно изучал и фотографии Биня, сделанные в самых неожиданных ракурсах. И все же сейчас не мог отвести глаз от этого человека. Сегодня он впервые столкнулся с разведчиком коммунистов лицом к лицу, впервые видел его, так сказать, во плоти.

«Ничего особенного, — думал он. — Глаза, правда, умные. Рот улыбчивый, как, впрочем, у большинства вьетнамцев. Волосы редкие, подстрижены как у мастерового. Лицо не красивое, но и не отталкивающее. У профессионального разведчика и должна быть именно такая внешность, чтобы можно было легко смешаться с толпой в этом многолюдном городе… И все же должна быть какая-то печать профессии…»