Операция «Адмиралъ» . Оборотни в эполетах - [32]

* * *

1 июня. У меня завтракал Будберг, новый военный министр. Его долгое пребывание в Сибири заставляет считаться с его взглядами на эту страну.

Он открыто заявляет, что затруднения происходят вследствие неправильной ориентации офицеров и правителей. Коренные сибиряки (а отчасти также и те, которые долго живут здесь) имеют независимый характер, передовые убеждения, но не являются большевиками, тем более что им хорошо живется. Результат патриархального обращения офицеров с солдатами, которых они теперь снова принялись бить, самый отрицательный. Солдаты дают ответ револьверами и ножами. Сибиряки не любят также, чтобы задевали их жен. Беспорядки на Дальнем Востоке объясняются зверствами агентов правительства во Владивостоке и окрестностях. Эти агенты восстановили все население, обращаясь с ними как при старом режиме.

Не лучше и внутри страны, где оно видит власть только в лице военных, которые грабят и отягощают его реквизициями, а население и без того пострадало от большевиков и сейчас находится у последней черты. Необходимо, чтобы правительство показало себя в другом свете.

Есть, продолжает он, пропасть между народом, главным образом между крестьянами и образованным классом, пропасть, объясняющаяся вековой ненавистью потомков рабов к потомкам господ. Прибавьте сюда недостаток патриотизма и энергии у буржуазных классов, некомпетентность таких людей, как октябристы и кадеты, наконец, несчастливую руку литераторов, которые пустили в обращение абсурдные мысли. Взаимное недоверие, беспутство мыслей, особенно у молодых поколений, которые большевизировались на фронте, делают чрезвычайно трудным создание чего-либо среди общего беспорядка. Население питает абсолютное недоверие к неспособным администраторам, склонным к реакции. Единственное средство спасти положение — это создать прочное правительство из людей здорового смысла, воскресить дух законности, исчезнувший повсюду, как вверху, так я внизу, вернуть любовь и привычку к труду. Враждебное отношение к прежним правящим классам вызывает желание видеть страну оккупированной союзниками, которых считают независимыми, беспристрастными, свободными от политических грез и жажды мщения.

Под их опекой успокоятся умы и восстановится прежнее равновесие…

Адмирал отбыл на днях на фронт, Мартель поехал, чтобы передать ему обширную телеграмму, полученную из Парижа. Кажется, в ней ставят условием его «признания» ряд гарантий о выполнении либеральных и демократических обещаний. Не знаю, говорится ли в телеграмме и об избирательном праве для женщин, о котором Нокс несколько дней тому назад не совсем уверенно намекнул Буксеншуцу.

Здешняя публика, учитывая материальные и моральные выгоды, которые доставит им «признание», будет обещать все, что от нее потребуют, и даже больше. АРУ' гое дело — сдержать обещание.

* * *

5 июня. Утром я был у Колчака и говорил о деле Гайды. Беседа довольно дружественная.

— По моему мнению, — говорю ему в ответ, — нужно сохранить Гайду, так как его любит армия, а он и Богословский до сих пор работали хорошо. Опасно менять упряжь посреди брода. Если после этой перемены произойдут какие-нибудь затруднения, будут говорить, что именно она была причиной. Мое мнение, может быть, и не безошибочно, но, по чистой совести, я считаю его, в настоящее время более приемлемым. ЕсХи я ошибся, то приду и сознаюсь в своей ошибке.

Адмирал находит утомительным постоянно выступать в роли мирового судьи между генералами и министрами. Вернувшись затем опять к недохватке в личном составе, он говорит о Дидериксе, который мог бы заменить Гайду. Я отвечаю, что считаю Дидерикса более подходящим для начальника главного штаба. Он пригодился бы сибирской армии своими техническими знаниями, столь редкими.

Решение относительно Гайды следует вынести срочно. Его пребывание здесь вредно отражается на его армии. Это начинает чувствоваться. Левое крыло волнуется. Но, с другой стороны, у него есть друзья даже в правых партиях. Казаки явились выразить ему свои симпатии. Он получил даже предложение о поддержке в случае государственного переворота.

* * *

7 июня. Первые прекрасные дни сменила холодная, ветреная погода.

Чехословацкая сводка за декаду указывает, что транспорт на восток закончен: 262 поезда прошло через Омск.

Богослужение в соборе, затем парад на площади. Матковский показывает войска, в которых пятый не имеет ружья. Обучение элементарное. Все поражены малым ростом и молодостью солдат. По желанию Колчака войска дефилируют с чрезвычайной быстротой, так сказать, по французскому способу. Это празднество устроено в ознаменование годовщины освобождения Омска. После полудня состоялось собрание в Думе, на котором выразили благодарность 6-му чехословацкому полку, сыгравшему в освобождении Омска главную роль.

* * *

8 июня. Павлу известил меня из Иркутска, что английский депутат Уорд отправляется в Англию с намерением открыть против меня кампанию в прессе и в палате общин: мои действия имеют целью свергнуть Колчака, я помогал противным ему передовым и революционным партиям, вопреки моим инструкциям; настраивал иностранные армии против русских и пр. Это ничтожество является рупором своих переводчиков, четы Франк, шпионов и пройдох, которые из большевиков превратились в германофилов и реакционеров. Я уже отмечал, что жена Франк связана дружбой с мадам Имен, которую я выставил за дверь нашей радиопочты, где она служила, за то, что она опубликовала в официальных газетах ряд статей, враждебных союзникам. Она в дружбе с любовницей адмирала. Забавно быть причисленным к революционерам после того, как в палате депутатов меня причислили к друзьям Николая II, что действительно соответствует истине. Вполне понятно, что, поскольку это в моих силах, я и впредь буду препятствовать убийствам и преследованиям, иначе я буду соучастником ежедневно совершающихся преступлений. Если здешнее правительство держится, так только потому, что присутствие чехов в центральной Сибири мешает отрезать сибирскую магистраль. Уорд сделал бы лучше, если бы также занялся этим делом, чем, возможно, доставили бы удовольствие своим избирателям из рабочей партии. Но эти Франки, помимо различных качеств, указанных выше, являются также агентами английской миссии. Это становится тревожным. Нет ли тут, как говорили некоторые, чего-нибудь, вроде предательских козней. Вполне возможно. Наряду с хорошими и лояльными друзьями есть и такие, которые хотели бы видеть меня в другом месте, и хорошие личные отношения не мешает завести в сфере служебных обязанностей.