Опасный замок (сборник) - [71]

Придите ко мне,

Помогите мне,

Когда все меня покинули.

Вилли вдруг сбил с такта танцующих, внезапно переменил арию, и заиграл ту, первый куплет которой начинался:

Я тебя некогда не обману.

Вот тебе моя рука!

Я не сомневался, что слепец очень хорошо понял меня, но войти с ним в прямые сношения не представлялось никакой возможности. Я даже начал бояться петь из боязни возбудить подозрение Дорки или даже глуповатого ее товарища. Однако мне было необходимо сообщить слепцу свое намерение о желании убежать. Надеясь на его смышленость, я начал насвистывать песню:

Прощай, вся честная компания.

Веселитесь хорошенько без меня.

Я сажусь на лошадь

И хочу поискать другого отечества.

Друзья мои и недруги

Желали бы видеть меня далеко отсюда.

Вилли немедленно отвечал арией:

Надвиньте на лоб страшные шлемы

И переходите со мной через границу.

Но в это время внизу заговорили о прибытии Кристела Никсона. Вилли вынужден был удалиться, но на прощание сыграл:

Друг, я тебя не покину.

Судя по всему, я приобрел себе верного сторонника, и хотя странно было рассчитывать на бродячего музыканта… притом слепого, я не терял надежды.

Но я ожидаю помощи еще и с другой стороны, Аллан. Два раза я видел на рассвете молодую особу, которая проходила по двору фермы и на мои знаки отвечала жестами, что узнала меня, но прикладывала палец к губам, как бы рекомендовала молчание и осторожность. Последний раз мне показалось, что она хотела поговорить со мной, но кто-то помешал.

На другой день я нашел у себя на столе стихи; как они попали ко мне – не могу сказать. Почерк был ловкий и орфография правильная.

Стихи говорили о надежде, и в них высказывалась мысль, что, обнаруживая робость, мы изменяем самим себе. Невозможно было сомневаться, что стихи эти были написаны мне с дружеским намерением.

Наконец принесли дорожное платье, предназначенное мне моим так называемым опекуном. Как бы ты думал, в чем оно заключалось? Это не более и не менее как амазонка провинциальных дам среднего круга, и маска, которую они надевают от солнца и от пыли, с той только разницей, что она была не из картона, а из железа. Убор этот, снабженный сзади стальной пряжкой с замком, напоминал мне несчастного, известного под именем Железной маски. Я колебался сначала приступить к принудительному маскараду, но мне пришли на память слова Герриса, который грозил запереть меня в карету, и я поневоле смирился.

Здесь мы прерываем рассказ Дарси Летимера и последуем за Алланом, отправившимся на поиски друга.

Глава X. Рассказ об Аллане Файрфорде

Аллан Файрфорд узнал впервые об исчезновении Дарси Летимера от дамфрисского головы Гросби. Последний, однако, уклонялся от дальнейших рассказов об этом деле. Он говорил о возмущении на берегах Солвея как о ссоре, происшедшей между рыбаками.

– Это дело скорее касается шерифа, – прибавил он, – нежели нас, бедных членов совета.

– Но ведь, мистер Гросби, поймите, что в этой заварухе исчез молодой человек с хорошим состоянием, занимавший положение в обществе. Вы его знаете, мой отец писал вам через него, – это Дарси Летимер.

– Да, да, увы! Дарси Летимер! Он обедал у меня. Здоров ли он?

– Надеюсь, – сказал Аллан с некоторым негодованием, – но я хотел бы удостовериться в этом. Ведь вы сами уведомили моего отца о его исчезновении.

– Без сомнения, да, это правда. Но разве он не возвратился к своим эдинбургским друзьям? Неестественно предполагать, чтобы он оставался здесь.

– Конечно, если его не принудили, – отвечал Файрфорд, удивленный холодностью, с которой голова говорил об этом деле.

– В таком случае, если он не возвратился к шотландским друзьям, то, вероятно, уехал к друзьям английским.

– А я вам скажу, что если в Шотландии существуют законы и правосудие, то я узнаю, в чем здесь дело.

– Насколько это возможно, ибо вы знаете, что власть моя не простирается далее городских ворот.

– Одним словом, я вам приношу жалобу, и если вы не удовлетворите меня, я должен искать правосудия выше. Я слышал от клерка, что здесь были арестованы некоторые личности по поводу возмущения на Солвее.

– И уже выпущены.

– Но речь здесь главным образом идет о некоем Геррисе Берренсворке.

– Вы лучше назвали бы его лордом Редгонтлетом.

Файрфорд весьма удивился тождественности этих лиц, но постарался не выказать удивления.

– Я слышал, впрочем, что его в обществе называли Геррисом.

– Без сомнения, в Эдинбурге. Вы знаете, что Редгонтлет перенес много бедствий в прежнее время: не то чтобы больше других, но – он не смог так легко отдышаться.

– Он бы изгнан, как я слышал, и не получил прощения.

– Впрочем, на эту старую историю давно уже смотрят сквозь пальцы. У него обширное родство. Моя жена тоже приходится Редгонтлету кузиной в четвертом колене.

– Я не имею пока дурного намерения относительно Редгонтлета, – сказал Аллан, – мне нужно лишь удостовериться, в безопасности ли мой друг. Я знаю, что он поступил безрассудно, отправляясь на вечер по соседству с Геррисом, и последний в этих обстоятельствах мог принять его за шпиона. Мне кажется, Редгонтлет имеет большое влияние на рыбаков.

Гросби кивнул головой.

– Я знаю только, что Редгонтлет не в состоянии причинить никакого зла молодому человеку.