Опасный возраст - [5]

Они вернулись уже вечером, промокшие до нитки и донельзя измученные, но довольные. Еще бы, мужественно преодолели все трудности, избежали множества опасностей и привезли семьям еду: размокший хлеб, превратившийся в кашу шоколад, разбитые яйца и что-то еще. Все было с удовольствием съедено, невзирая на нетоварный вид.

А еще мы питались ягодами. Их много было в лесу, мы с Янкой обе любили их собирать, и не говорите мне, что это трудно. Сколько раз в жизни приходилось мне питаться дарами леса! Я вообще очень люблю собирать разные дары природы: грибы, ягоды, янтарь, красивые ракушки и камешки, цветы и сухие ветки для цветочных композиций. Ягоды мы ели с молоком и сахаром, так питательнее. Выходит, у кого-то в Ромбке все-таки была корова, поскольку трудностей с молоком мы не испытывали.

Ну и там же, в Ромбке, начались у нас с мужем ссоры. Порядок в комнатах мы с Янкой наводили по очереди, и вот муж принялся ворчать, что Янка не выметает сор из-под кроватей. Не знаю, может, и не выметала, а кто его заставлял под кровати заглядывать? Янка с Донатом были в отпуску, хотели расслабиться, позволить себе отдохнуть от домашних трудов, но этого муж мой понять никак не мог. Я уже писала о том, какой образцовый порядок поддерживала в семье его мать, и детей своих приучила к нему. Неважно, город или деревня, неважно, отпуск или работа, в доме должна царить идеальная чистота. В этом отношении я ей в подметки не годилась, а муж просто уже не мог по-другому относиться к вопросам чистоты и порядка.

Потом он привязался ко мне, чего это они (Янка с Донатом) не налили воды в грязные кастрюли, чтобы остатки еды не засохли. Я пыталась объяснить мужу — не его дело, сами не налили, сами же будут потом мучиться, отскребывая. «Да это же ни в какие ворота не лезет!» — орал возмущенно муж, а мне опять приходилось служить буфером, смягчая напряжение.

Когда же он наконец докатился до того, что устроил мне скандал из-за кресла — дескать, я эгоистично всегда занимаю лучшее, я не выдержала и в свою очередь наорала на него. Вернее, не так. Разразилась слезами и, всхлипывая, допытывалась ответа на вопрос:

— Кто из вас тут беременный, вы или я?

Не знаю, с чего это я прибегла ко множественному числу, ни Янка, ни Донат на кресло не претендовали и скандалов мне по его поводу не закатывали. Муж вроде бы опомнился и, пересилив присущую ему скрытность, выявил мне причину своих придирок. И что же оказалось? Поскольку Донат относился к Янке с преувеличенной, по мнению моего мужа, нежностью и предупредительностью, Станислав решил поступить прямо противоположно. Его что-то подталкивало, он просто не мог себя пересилить.

Такая откровенность обезоружила меня и рассмешила, и я простила ему все глупые придирки.

Ромбка же запомнилась нам очень хорошо, и позже она спасла если не нашу жизнь, то во всяком случае психическое здоровье.

* * *

Вторые роды я провернула безжалостно, и родным пришлось помучиться. Декретный отпуск взяла в положенное время, чтобы иметь возможность подрабатывать халтурой, в своем положении и с тем и с другим я бы не справилась. И, зная необходимость прогулок, изо дня в день ходила напрямки из Мокотова на Охоту через садовые участки. Стоял ноябрь, но погода была прекрасная, и я целенаправленно гуляла каждый вечер. Пришел наконец день, возбудивший во мне надежду. Почувствовала боли, правда, опять не очень сильные.

Место мне было заказано в роддоме на Каспшака, был там и свой врач; разумеется, уже не чудесная пани Войно, которая давно удалилась на заслуженный отдых. Когда меня привезли в роддом, у моего врача как раз оказался выходной. Так случилось, что в роддоме было всего две пациентки, я и еще одна женщина. Роды должны были вот-вот начаться, меня положили на стол, и я в перерывах между схватками читала Эмилию Бронте. Все чаще приходилось прерывать чтение, чтобы произнести несколько непечатных слов, но я держалась.

Пришла дежурная врачиха, до сих пор спокойно дремавшая внизу, растрепанная и заспанная, пощупала меня, пренебрежительно махнула рукой: «Э, еще слабые» — и отправилась в туалет.

И тут роды начались, ведь дело было мне знакомое, я сразу поняла.

— Эй, проше пани! — крикнула я санитарке. — Быстренько приведите сюда ту пани из сортира! Скорей, скорей, ждать не могу!

Перепуганная санитарка со всех ног кинулась за докторшей, та осмотрела меня и в изумлении воскликнула:

— Надо же, ведь пани рожает!

Версаль разводить было некогда, и я невежливо отозвалась:

— А вы думали, я приехала сюда картошку копать? А ну-ка за дело! Быстро, быстро!

Врач с сестрой еле успели подготовить все нужное, как я уже родила своего второго сына. Узнала, что сына, и очень встревожилась. Я как-то настроилась на девочку. Моя мать и мой муж требовали девочку, девочка, и никаких гвоздей, только одна бабушка ходила за мной неотступно и шипела, не раскрывая рта: «Мальчика, мальчика!» Мне было все равно, но большинство желало девочку, даже сын требовал сестричку. Я настолько была уверена, что родится девочка, что даже позволила себе пообещать свекру, что, если будет сын, назову его Лотаром. У ребенка будет два имени: Станислав Лотар. Станислав — имя фамильное, а Лотара я приплела просто из хулиганства, зная, как он нравится свекру. И теперь неизвестно, что с этим Лотаром делать.