Облегчение я испытала райское. До сих пор грызла себя — обижаю человека, отказываюсь от обещания, отбираю у него машину шантажом, выступаю этаким моральным подонком и полной свиньей и вообще преувеличиваю со своими безответственными претензиями! И вдруг выяснилось — вполне нормально и законно получаю свое имущество, защищаясь лишь от грубого обмана, и в кои-то веки поступаю разумно.
На следующий день позвонил Войтек и потребовал свой зонт. Оставил по ошибке. Я взаимно потребовала вернуть полотенце, то самое, бежевое, купленное для Ежи в Копенгагене, которое забрал, верно, тоже по ошибке. Договорились встретиться во вторник после полудня на Польной.
У меня как раз была Янка, и мы поехали вместе. Войтек подошел к машине, отдал полотенце, взял зонтик.
— Официально заявляю — не дам согласия на перерегистрацию машины на тебя.
— Поцелуй меня знаешь куда… — вежливо ответила я и уехала.
Янка сидела рядом, окаменев. Всю эту регистрационную историю я успела ей рассказать.
— Знаешь, — с ужасом сказала она, помолчав минуту-другую. — Только теперь впервые поняла, какой он бессовестный!
Я пожала плечами — что тут скажешь. Очаровательный прохвост. Не уверена только, сам одурел или меня считал безграничной идиоткой. Или в голову не пришло, что жульничество все равно когда-нибудь вскроется?..
Легко угадать, откуда взялся конец в книге "Что сказал покойник". Войтек со мной не здоровается, а все остальное о «Покойнике» — в следующем томе…
