Опасный спутник - [5]

Платье было темно-зеленого цвета — странный цвет для ребенка, — и именно он потом всегда ассоциировался у меня с Бартаре. Полоской материала такого же цвета она как раз пеленала одну из маленьких резных фигурок, какие сельские жители ставят у себя в кухне как оберег от темных сил; только эта, на первый взгляд такая же простая, была чуть более утонченной. К примеру, вокруг головы обкручен металлический провод — в качестве короны.

Оомарк наблюдал, как его сестра облачает фигурку. Хотя он был младше, но, пожалуй, на палец выше, ширококостный и крепкий на вид. Лицо его было еще по-детски круглым, и сейчас на нем застыло странное выражение, примерно такое, будто он одновременно заворожен и обеспокоен тем, что делает его сестра — необычный взгляд, если учесть, что он смотрел, как пеленали куклу.

Он взглянул на меня. Потом наклонился и взял сестру за руку, почти застенчиво; по жесту видно было, что он благоговел перед ней и все же понимал, что надо как-то привлечь ее внимание.

— Посмотри, Бартаре, — он показал на меня пальцем.

Бартаре подняла голову. Ее взгляд был проницательным, оценивающим и как-то очень меня встревожил. Я была потрясена, как если бы под внешностью маленькой девочки-ребенка я встретилась с чем-то старым, авторитарным и слегка злобным. Но это длилось всего мгновение. Бартаре положила куклу, с такой заботой, с которой откладывают важную ручную работу, отошла от стола и исполнила один из тех реверансов, какие дети ее сословия используют как вежливое приветствие.

— Я Бартаре, а это Оомарк. — У нее был чистый и приятный голос. Только когда она стрельнула в меня взглядом из-под полоски бровей, я немного поостыла.

— Я Килда с'Рин, — ответила я. — Ваша мама попросила меня…

— Посмотреть на нас и дать нам посмотреть на тебя. — Она кивнула. — Это значит, что именно ты собираешься поехать с нами на Дилан. Я думаю… — Она остановилась на секунду, и потом выразилась довольно странно. — Думаю, мы, может, и сойдемся. — Но было ли слово «может» под ударением или безударным, был ли это намек на запасные варианты, служило ли это предупреждением?

Многое из того, о чем мы говорили при первой встрече, я сейчас не могу вспомнить. Оомарк вообще так и не заговорил после того, как заметил, что я в комнате. Однако его сестра продемонстрировала не только безупречные манеры, но и тот факт, что она была ребенком исключительного ума и самообладания. Она… да, ничего плохого я о ней сказать не могу. И, тем не менее, все время, что мы были вместе, меня не покидало какое-то беспокойство, как будто мы обе только играли роли.

Как-то среди файлов Лазка Волька я видела ленту, показывающую театральную постановку из другого мира. Актеры и актрисы носили изысканные обрядовые маски, удерживаемые за палку. У каждого их было несколько, прикрепленных изящными цепочками к поясам. Когда наставало время говорить, они выбирали ту или иную маску и держали ее перед собой, декламируя стихи, но не прямо у лица. Именно это пришло мне в голову: мне показалось, что и Бартаре, и я держали маски, и то, что скрывалось за масками, очень отличалось от нашего напыщенного вежливого разговора.

И все же я обеспокоилась не настолько, чтобы отказаться от работы. По сути дела, как только я подавила первоначальное чувство беспокойства, Бартаре заинтриговала меня, и я решила, что, возможно, предстоящий год окажется интересным для нас обеих. Кроме того, я пришла к выводу, что Оомарк находился в тени сестры и, возможно, только выиграет от особого внимания. В любом случае, я вернулась в детский дом вполне довольная сделкой, которую Лазк Вольк подбросил мне, готовая порвать со своей старой жизнью и подняться навстречу новому — прочь с этой планеты.

Глава 2

Прощания со всеми в детском доме не заняли много времени. Кроме Лазка Волька, тесные узы связывали меня в детском доме лишь с немногими. Под его влиянием я осталась на год дольше, чем другие моей возрастной группы, так что, как я уже говорила, приближалась к той опасной черте, когда мне бы пришлось уйти так или иначе. Мне выплатили выходную плату, наполовину одеждой, пригодной для будущего пребывания на Дилане, остальное небольшим количеством кредитов, которые я старалась сохранить всеми силами, понимая, что они моя ограда от бед.

Последние часы я провела с Лазком Вольком, принимая от него записывающее устройство, которое он уполномочен был передать мне как репортеру. Я не была представителем с идентификационной карточкой. Таких полномочий у него не было. Но какие бы данные я ни передала в хранилище Волька, его письменное подтверждение, что они были полезны, повысило бы мой рейтинг, и, возможно, привело бы дальнейшему трудоустройству.

И все же он предупредил меня, чтобы я тратила выделенные мне ресурсы только на самое важное. И я поняла, что мне придется по возможности экономить. Багаж космического путешественника был ограничен очень строго, и не приходилось ожидать поставки дополнительных лент, если я истрачу те, что взяла с собой — разве только в том случае, если я верну одну из них с достаточно ценным содержанием.

Он спросил, что я думаю о своих обязанностях, и я слегка замялась. Бартаре была многообещающей ученицей — в этом я практически не сомневалась. С Оомарком будет меньше хлопот. А вот к его сестре слово «хлопоты» хорошо подходило. Не сомневаюсь, что Лазк Вольк заметил мою сдержанность, хоть и оставил ее без комментариев.