Опасный обман - [33]

– Но как раз так и есть. Ах, у меня нет сомнений относительно ваших желаний. Мужчины всегда этого хотят. Тут годится любой предлог и любая женщина. Или вы ограничиваете себя в отношении женщин?

– По большей части. Но конечно, бывает и случайная овца.

Кэт уставилась на него в панике. Крестьянские парни, возможно, но английский аристократ? Потом она заметила, что он улыбается.

– Меня удивило бы, если бы уважающая себя овца захотела вас, – выпалила она.

– Вот это да. Вы девственница?

Кэт подавилась шампанским.

– Боже мой! – сказала она, откашлявшись. – Давайте все-таки соблюдать хорошие манеры и такт. Но почему вы спрашиваете? Вы упорно настаиваете на том, что способны читать мои мысли и знаете мои… мои чувства. А как вы считаете?

– Я догадываюсь, но в таком деле ошибка может привести к некоторой неловкости. Если вы подтвердите или опровергнете мою догадку, то это упростит нам путь.

Ему, возможно.

– Вы считаете, что нет, потому что женщина моей профессии должна из-за характера или обстоятельств продавать себя.

– Вовсе нет. Но я сделал некоторые выводы на основании ваших слов – вы приехали в «Рай», готовая продавать себя. Актрисе бродячей труппы, согласитесь, приходится видеть и переживать гораздо больше, чем молодой женщине, живущей без забот и тревог, хорошо воспитанной. Вы можете быть физически невинной, дорогая, но не в состоянии оставаться несведущей. Или наивной.

– Во всяком случае, в овощах я разбираюсь. Но какое это имеет отношение к делу? Мы здесь одни, и Мальволио он оградит нас от шпионов. Нет необходимости притворяться. Никто не узнает, что мы делаем в своем доме.

– Я ошибался, – сказал Деринг, – вы наивны.

– Хотите сказать, что не сможете сдержать себя?

– Мне не нужно и стараться. – Он внимательно разглядывал ее. – Послушайте. Мужчины, большинство из них, всегда могут определить, что женщина достаточно покувыркалась. У нее меняется цвет лица. На ее коже слабые следы от бакенбард. Губы, припухшие от поцелуев. Иногда на теле следы, которые он оставил как знак. Даже если она приняла ванну, то безошибочно чувствуется запах от занятия любовью. Она двигается по-другому. Ее глаза затуманены знанием. Она чувствует всюду, где побывал ее любовник, печать его присутствия.

Воспоминания, как эхо ее прошлого, откликнулись на звук его голоса. Только слушая, как он описывает последствия от занятий любовью своим шелковым голосом, она испытывала приятные ощущения в тех местах, где им быть совсем не полагалось.

Кэт прогнала эти чувства.

– Но каждый будет полагать, будто вы… Я хочу сказать, людям не нужно ничего видеть, достаточно их уверенности в том, что это так и есть. Нам нетрудно дать им несколько заметных знаков. – Она отпила еще шампанского. – А я буду вести себя так, как от меня ожидают. Они поверят. Ведь я – актриса.

– Но не очень хорошая. О, уберите свои коготки, дорогая. Мы говорим не о сценическом представлении. Я знаю, вы прекрасно играете Офелию, Розалинду или Беатрису. Но вы не мастер скрывать собственные эмоции. Мне нетрудно понять, когда вы пытаетесь скрыть что-нибудь. Хотя я не всегда могу сказать с уверенностью, что именно. И сама того не сознавая, вы иногда раскрываете секреты, которые пытаетесь спрятать даже от себя.

– Вздор! В вас говорит ваша самоуверенность, милорд. Вы понятия не имеете, ни малейшего, о моих тайных мыслях и чувствах.

– Но я их знаю. Каким бы бесполезным вы меня ни считали, я – и не без причины – приучил себя внимательно следить за теми признаками, которые выдают тайну человека. Женщины интересуют меня особенно, и у меня есть некоторый опыт близкого общения с ними. Признайте за мной хотя бы это искусство.

– Если это доставит вам удовольствие. Но вы мне не враг. Ваше объяснение не имеет значения. И я могу дурачить других.

– Большинство – да. И если бы я смог приобрести вас в честной сделке, то не было бы необходимости настаивать на том, чтобы уложить вас в постель, хотя можете поверить, я попытался бы убедить вас другими средствами. Но сейчас у нас есть Каррингтон, чей взгляд в самые темные уголки человеческой природы значительно превосходит мой собственный. Не удастся избежать его испытующего взгляда. И взглядов мужчин, делавших ставки на исход этой абсурдной игры, и большинство из них так и сделают. Когда мы будем на людях, Кэт, театральность не поможет. Мы должны быть тем, чем хотим, чтобы они нас считали.

– Поэтому вы будете бить меня при них? Чтобы показать свою власть надо мной?

Деринг устало потер лоб.

– Об этом я говорил, наверное, слишком быстро и нечетко. Я имел в виду, что вы должны меня бояться, и как следует. Это закон природы, мужчин и женщин, не говоря о моем уровне. Страх придаст остроту вашему представлению. Но вы также должны сопротивляться мне, чтобы для Каррингтона и остальных игра была интересной. Только поступая так при свидетелях, убедитесь, что я не в состоянии физически наказать вас. Каждый мужчина будет ждать от меня, что я ударю вас в ответ, и не всегда будет возможно имитировать удар, как я сделал сегодня вечером.

– Оскорблять вас на расстоянии, значит?

– Или убедиться, что свидетели находятся не рядом. Используйте свое воображение, Кэт. Я не хочу сделать вам больно.