Опасный маскарад - [5]

Чаша его терпения переполнилась. Он подхватил ее на руки и понес прямиком в спальню, говоря на ходу:

— Вы аморальная кокетка, Сесиль! У вас не осталось ни капли стыда и ни толики совести!

Швырнув ее на кровать, он наклонился, чтобы поцеловать в соблазнительные губки, которые успели прошептать:

— Именно поэтому-то вы и предпочитаете меня другим дамам, мой дорогой шалун! С порядочными женщинами вам было бы скучно! Они ведь не столь искусны в амурных играх, как я, не так ли, проказник?

Кейд стал срывать с себя одежду, торопясь овладеть ею. В мгновение ока он вошел в нее со всей бесцеремонностью разгневанного мужчины, и комната огласилась ее сладострастными стонами.

Когда музыка любовной страсти стихла, удовлетворенные любовники некоторое время лежали молча, восстанавливая дыхание под перестук капель дождя по оконным стеклам. Внезапно Кейд обнял свою пассию и привлек к себе. Обрадованная и удивленная, она прильнула к нему и прошептала:

— Сегодня вы любили меня особенно страстно, милый!

Кейд рассмеялся и, сжав рукой ее полную красивую грудь, ответил:

— Ты разозлила меня сегодня сильнее, чем обычно, похотливая кошка!

Его рука скользнула по ее плоскому животу к бедрам, а пальцы проникли в росистую расщелину. Сесиль взвизгнула и прижалась к нему еще плотнее. Он стал горячо целовать ее, она отвечала ему чувственными охами. Их лица раскраснелись, глаза заблестели еще ярче, дыхание вновь стало учащенным.

— Признайтесь, что я вам нравлюсь не только в постели! — прошептала Сесиль. — Ведь иначе вы бы не стали драться из-за меня на дуэли!

Кейд отстранился и рассмеялся:

— Вы заблуждаетесь, Сесиль! Меня привлекают исключительно ваши дамские прелести и горячий темперамент.

Она порывисто села, спустив с кровати ноги, и возмущенно встряхнула шелковистыми локонами:

— Я вам не верю! Вам известно, что я могла бы стать вам прекрасной супругой! Зачем вы обманываете меня?

Кейд разразился сардоническим хохотом и, вскочив с кровати, пробасил:

— Моя дорогая Сесиль! Я дрался на дуэли, потому что мне бросили вызов. Не скрою, мне доставляют огромное удовольствие наши любовные забавы, однако в Дубовую рощу меня увлекла не ревность, а гордость. Я должен был отстоять свою честь в поединке, но жениться на вас я не собираюсь.

Охваченная гневом, Сесиль де Маршан вскочила с кровати и закричала:

— Да как вы смеете говорить мне такое! Вы, кажется, забыли, с кем имеете дело!

Кейд невозмутимо ухмыльнулся:

— Отчего же? Я помню, что вы — развратная племянница губернатора.

Сесиль сжала руки в кулаки и заверещала:

— А вот вы — жалкое ничтожество! Грубиян сомнительного происхождения и с подмоченной репутацией! Да как вы смеете отказываться жениться на мне после всего, что между нами было!

— Я предупреждал вас, Сесиль, что не намерен связывать себя брачными узами с кем-либо, — парировал Кейд и, достав из шкафа сухую брючную пару, надел ее и стал застегивать пуговицы.

— Да, — согласилась Сесиль. — Но я полагала, что ко мне ваши слова не относятся.

— Послушайте, мне искренне жаль, что произошло недоразумение, однако такова истина. Ради Бога, не обижайтесь на меня, ведь я отвергаю вовсе не вас, моя милая, а саму идею вступления в брак. Она претит моей свободолюбивой натуре. Поймите же вы наконец, что превыше всего я ценю свободу!

Сесиль вздернула свой аристократический носик и тихо промолвила:

— Что ж, вы об этом еще пожалеете!

Насторожившись, Кейд прищурился:

— Вы, кажется, мне угрожаете? Как прикажете понимать ваши слова?

Не удостоив его ответом, она покинула дом. А на другое утро к нему пожаловал взвод солдат во главе с сержантом, возвестившим, что он арестован за участие в дуэли.

— Любопытная формулировка! — хохотнув, воскликнул Кейд и стал одеваться, чтобы последовать в тюрьму. — Вот уж не думал, что меня упекут за решетку за то, что я отстаивал свое доброе имя.

В сырой камере, где он провел несколько дней, у него было достаточно времени, чтобы хорошенько поразмышлять над превратностями судьбы и несовершенством законов. Духота, сырость и скудный рацион отнюдь не лучшим образом отразились на его здоровье. Тем не менее он понял истинную причину своего ареста еще до того, как его доставили в кабинет, где за столом сидел смуглолицый офицер с каменным лицом. Он даже не взглянул на Кейда, когда того ввели в комнату, а лишь брезгливо поморщился, втянув ноздрями воздух, исходивший от арестованного, и недовольно промолвил:

— Как скверно, однако, от вас пахнет, месье Колдуэлл!

Он достал из кармана надушенный льняной платок и прикрыл им нос. Напыщенный жест офицера позабавил заключенного, он ухмыльнулся и ответил, вскинув бровь:

— Представьте себе, сэр, что меня он совершенно не раздражает: я свыкся с ним за время своего заточения.

Кейд звякнул кандалами, переступив с ноги на ногу, и сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев. В животе у него бурчало от отвратительной пищи, которой его кормили, а голова чесалась от укусов обосновавшихся в волосах тюремных вшей.

Офицер вперил в него тяжелый взгляд и приказал отступить на несколько шагов.

— Послушайте, я же не напрашиваюсь к вам в гости, ваша честь! — парировал Кейд. — Если вам неприятно мое присутствие здесь, я с удовольствием избавлю вас от него. Только прикажите своим церберам отпустить меня!