Опасные желания - [20]

– Когда закончишь со стиркой… Почему бы тебе не помочь мне с ульями? – Он так сильно стиснул зубы, что я испугалась, как бы они не сломались.

Я покорно опустила взгляд, но внутри у меня все сжалось. Я мечтала доказать отцу, что я не хуже Сэмюэля, но только не так. Не тогда, когда он предпочел бы видеть рядом с собой кого угодно, только не меня. Все могло пойти наперекосяк. Отец будет напряжен, и пчелы это почувствуют. Они нападут, и к вечеру мы потеряем половину улья. И я буду во всем виновата.

Теплая рука легла на мое колено и сжала его. Мама едва заметно улыбнулась мне. Она смотрела на меня ободряюще, и я начала надеяться, что все же смогу исправить свою ошибку. Может, мне удастся воспользоваться временем, которое мы вынужденно проведем вместе, и объяснить, почему я так поступила, почему проголосовала против него. По крайней мере, в защитном костюме мои руки ничем не будут отличаться от его.

7

– А ты не хочешь взять ружье? – крикнула я папе вслед, когда он выскользнул за дверь.

Я только успела ополоснуть последнюю тарелку и протянуть ее Сейди, чтобы та протерла ее и убрала. Сквозь кухонное окно я заметила, как папа остановился на ступеньках, ведущих во двор. Он стоял спиной к дому, так что я не видела выражение его лица, но плечи у него как будто расслабились, когда он задумался над моим вопросом.

– Думаешь, нужно?

Я выжала тряпку и вышла к нему на крыльцо.

– Возможно. На всякий случай.

Папа обернулся.

– Он что-нибудь такое сказал? Почему ты решила, что нам понадобится ружье?

Я вспомнила голос незнакомца, его почти издевательский тон и свое сожаление, что у меня нет ружья. Сейчас, оглядываясь назад, я все еще помнила это чувство, но не могла сказать, чем оно было вызвано. Задумавшись на секунду, я покачала головой:

– Вроде бы нет.

Папа посмотрел на солнце:

– Но день и впрямь очень теплый. Сбегай-ка все-таки за ружьем. Вдруг там змеи.

Колючий комок страха, застрявший у меня в груди, уменьшился, будто дикобраз, который успокоился и опустил иглы. Папа выбьет все нужные сведения из этого мальчишки. Если тот еще не ушел.

* * *

Мы увидели его, когда пробирались сквозь ряды сохнущей на веревках одежды. Чужак по-прежнему лежал на камне, опустив ноги в воду. Он прикрыл лицо темной шерстяной шляпой и не шевелился – видимо, уснул.

– Лучше не опускать ноги в эту речку! – крикнул папа, предупреждая о нашем приближении. – Водяные ужи могут принять их за тритонов. Они не ядовиты, но кусаются все равно больно.

Юноша снял шляпу и заслонился ею от солнца, чтобы посмотреть на нас. Лениво потянувшись, он сел, но ног из воды так и не вынул.

– Ужи, говорите?

Папа кивнул.

Через несколько секунд настороженного молчания юноша все же вытащил ноги из ручья.

– Все равно они уже замерзли.

– Я Гидеон Даунинг, – представился папа. Он остановился в нескольких ярдах от воды, даже не пытаясь скрыть от незнакомца ружье.

– Пчеловод, – добавил юноша.

Папа оперся на приклад ружья. Его поза казалась непринужденной, но от него исходило напряжение, от которого у меня буквально сводило зубы. Оно придавало веса каждому слову в этом разговоре.

– Ты просто мимо шел или думаешь задержаться?

– Делаю обход, – уклончиво ответил юноша.

– С родителями?

– Нет, я… с товарищами, – сообщил он.

– Вот как?

Ленивый темп их разговора сводил меня с ума. У меня зачесались руки. Хотелось схватить ружье, дать предупредительный залп в воздух и потребовать однозначных ответов.

– У нас тут неподалеку небольшой лагерь. – Чужак указал на самую западную гору. – Я шел вдоль реки и случайно увидел… – Он сделал длинную паузу, как будто уже успел забыть мое имя. Удивительно, как сильно это меня задело.

– Эллери, – подсказал папа.

– Эллери, – повторил юноша. – Я не хотел никого тревожить. Она мне сразу сообщила, где граница ваших владений. Постараюсь держаться подальше. Не хотелось бы по ошибке зайти на чужую землю. А то ведь и пристрелить могут.

– В Эмити-Фолз тебя, скорее всего, не обидят, – ответил папа, едва заметно расслабившись. – Мы заходим в лес только тогда, когда направляемся к перевалу.

Незнакомец с довольным видом потер подбородок.

– Я как раз поэтому и пришел поговорить. В последнее время тут бродят… волки. На прошлой неделе они растерзали наш обоз. Шесть человек погибло.

Юноша присвистнул сквозь зубы.

– Это точно?

Мрачно сжав губы, папа кивнул.

– Сожалею о вашей утрате. Волчьих следов я не видел, но теперь буду повнимательнее. Спасибо, что предупредили.

Папа почесал затылок и перевел на незнакомца пронзительный взгляд.

– Я, кажется, не расслышал твое имя, сынок. – Последнее слово прозвучало странно и отрывисто, словно недосказанная угроза. Я обрадовалась, увидев, что уловки этого мальчишки на папе не сработали.

– Вы и не могли, я его не называл. – После неловкой паузы юноша усмехнулся, снимая напряжение. Потом отряхнул штаны и перешел речушку, чтобы протянуть отцу руку. – Меня зовут Прайс.

Неправда. В Эмити-Фолз все служило практическим целям. Имена имели вес и были тесно связаны с человеком или местом, точно клеймо, выжженное каленым железом. Высокие темные горы? Черные Зубцы. Озеро, полное цветущих водорослей? Зеленое. Имя вплеталось в саму суть вещи. Кем бы ни был этот человек, его звали не Прайс. Имя «Прайс» не подходило к его длинной фигуре, точно пальто не по росту.