Опасные пути - [4]
Монах вытащил из своей котомки дощечку, покрытую какими-то письменами, и произнес:
— Вот знаки, по которым я узнаю книгу; их оставил мне брат Антонио. Поищем!
Он опустился на пол и принялся просматривать книги. Герцог светил ему лампой, следя за каждым движением монаха и с жадностью любителя ожидая момента открытия. Вокруг монаха возвышались уже кипы просмотренных и отложенных книг. Наконец его дрожащие руки ухватились за толстый, перевязанный ремнями пакет; он поспешно распутал узлы, и множество пустых листов рассыпалось в разные стороны, устилая пол; посреди них оказалась книга в четвертую долю листа и в два пальца толщиной. Монах раскрыл ее и радостно вскрикнул. Герцог опустился на колени, чтобы лучше видеть.
— Это — она! Это — она! — воскликнул инок, — посветите, Ваша светлость! Вот, смотрите, вот знаки: вот след друида, затем — отвратительный паук, скарабей, которого язычники так часто изображали и в изваяниях, и на картинах; внизу, налево, — скелет, направо — песочные часы. Вот она — пагубная рукопись!
Он поднялся с пола, держа книгу в руках.
— Брат мой, позвольте же и мне взглянуть на нее, — сказал герцог, хватаясь за странную книгу.
Ее переплет вовсе не свидетельствовал о глубокой древности — скорее он относился к эпохе Людовика XI; но он отличался оригинальной отделкой. Две железные дощечки, обтянутые красным, теперь уже выцветшим бархатом, составляли крышки; поверх бархата была закреплена сетка из слоновой кости, и каждый узел этой сетки представлял маленькую мертвую голову. На корешке книги виднелась довольно загадочная фигура в виде герба с девизом, написанным по-латыни: “Я ношу в себе смерть”.
Герцог раскрыл книгу. Текст был еврейский, перемешанный со знаками, не принадлежавшими ни какому-либо народу, ни какой-либо стране. Иногда казалось, что это — древние руны северных народов или египетские иероглифы.
— Это замечательно! — сказал герцог, — так замечательно, что стоило бы изучения.
— Это — произведение сатаны, — возразил монах, — спасение — в одном лишь огне. Ваша светлость, прикажите развести огонь и сожжем ужасный пергамент сегодня же ночью!
— Во-первых, брат мой, это — не пергамент, а листы, сделанные из древесной коры; во-вторых, еще вопрос, действительно ли книга — сатанинского происхождения. Яды принадлежат к благодетельным и невинным средствам, если только их употреблять мудро и с хорошей целью. В третьих, я не могу решиться предать пламени такую необыкновенно редкую книгу, — твердо докончил герцог.
— Вы не хотите отдать мне сатанинскую книгу? — пронзительным голосом вскрикнул монах.
— Нет. По крайней мере не прежде, чем мои ученые друзья рассмотрят ее.
— Ваша светлость! Я пришел издалека просить Вас… Отдайте книгу! Я буду каждый день молить за Вас Бога. Не грязните своей души и своего дома дьявольскими науками! Разве Вы не видите огненного сияния, исходящего из листов? Не слышите шипения, раздающегося под переплетом? Отдайте книгу! Я чувствую близость блуждающего духа брата Антония… Отдайте книгу!
— Дорогой брат! Вы взволнованы долгим исканием и своей весьма похвальной ревностью. Я беру ответственность на себя. Я обязан Вам особенной благодарностью за то, что Вы указали мне сокровище, которое без Ваших указаний, может быть, стояло бы долгие годы в моих шкафах, не привлекая ничьего внимания. Мы, миряне, совсем не так смотрим на пророчества, как сыны тихих, мирных монастырей, в стенах которых мысли человеческие легче обращаются ко всему сверхъестественному. В миру мы ежедневно переживаем так много необычайного, что нужно что-либо совершенно особенное для того, чтобы наш разум помутился от изумления.
— Так Вы не отдадите мне книги? — простонал монах.
— Еще раз повторяю: нет. Но Вы найдете во мне благодарного коллекционера. Отдохните в моем замке от волнений и дневной тяготы; останьтесь у меня, сколько Вам заблагорассудится, а когда соберетесь домой, благосклонно примите от меня небольшую сумму в сто пистолей — на путевые издержки. Если не хотите принять их для себя, — отдайте своему монастырю. Но книга останется у меня.
— Чтобы я провел ночь под твоей кровлей, герцог де Мортемар?! — воскликнул монах. — Чтобы я принял от тебя золото, ел на твоем столе и пил из твоего стакана?! Никогда! Этот порог проклят! — Монах гордо выпрямился. При лунном свете, лившемся в окно, его мощная фигура, казалось, еще выросла. Он поднял кверху правую руку; при этом широкий рукав откинулся, выказывая его страшную худобу. Его пальцы сложились для клятвы, глаза выкатились из глубоких впадин. — Герцог Габриель де Мортемар! — страшным голосом воскликнул он, — ты сегодня отказал моей просьбе, моей мольбе! Оставляю проклятую книгу в твоих руках, и пусть справедливое наказание падет за это на всех Вас! Страшная погибель распространится из этого дома! Я вижу, как страшные силы, заключенные в книге брата Антония, изгоняют тебя, заставляя мыкаться среди людей, внося повсюду смерть и горе. Да падет грех на твою голову! Да падет погибель на твой дом! Высоко поднимутся твои близкие, но с самой вершины обрушатся вниз, в неизведанно-глубокую бездну. Смерть телу и смерть душе! Ты сам хотел этого, ибо держишь в своих руках книгу, которая сама гласит о себе: “Я несу с собой смерть”!
Слово «викинг» вероятнее всего произошло от древнескандинавского глагола «vikja», что означает «поворачивать», «покидать», «отклоняться». Таким образом, викинги – это люди, порвавшие с привычным жизненным укладом. Это изгои, покинувшие родину и отправившиеся в морской поход, чтобы добыть средства к существованию. История изгоев, покинувших родные фьорды, чтобы жечь, убивать, захватывать богатейшие города Европы полна жестокости, предательств, вероломных убийств, но есть в ней место и мрачному величию, отчаянному северному мужеству и любви.
Профессор истории Огаст Крей собрал и обобщил рассказы и свидетельства участников Первого крестового похода (1096–1099 гг.) от речи папы римского Урбана II на Клермонском соборе до взятия Иерусалима в единое увлекательное повествование. В книге представлены обширные фрагменты из «Деяний франков», «Иерусалимской истории» Фульхерия Шартрского, хроники Раймунда Ажильского, «Алексиады» Анны Комнин, посланий и писем времен похода. Все эти свидетельства, написанные служителями церкви, рыцарями-крестоносцами, владетельными князьями и герцогами, воссоздают дух эпохи и знакомят читателя с историей завоевания Иерусалима, обретения особо почитаемых реликвий, а также легендами и преданиями Святой земли.
Биологическое оружие пытались применять еще в древнем Риме, когда при осаде городов за крепостные стены перебрасывались трупы умерших от чумы, чтобы вызвать эпидемию среди защитников. Аналогичным образом поступали в средневековой Европе. В середине 1920-х, впервые в мире, группа советских бактериологов приступило к созданию биологического оружия. Поздним летом 1942 года оно впервые было применено под Сталинградом. Вторая попытка была в 1943 году в Крыму. Впрочем, Сталин так и не решился на его масштабное использование.
В 2016 году Центральный архив ФСБ, Государственный архив Российской Федерации, Российский государственный военный архив разрешили (!) российско-американской журналистке Л. Паршиной и французскому журналисту Ж.-К. Бризару ознакомиться с секретными материалами. Авторы, основываясь на документах и воспоминаниях свидетелей и проведя во главе с французским судмедэкспертом Филиппом Шарлье (исследовал останки Жанны Д’Арк, идентифицировал череп Генриха IV и т. п.) официальную экспертизу зубов Гитлера, сделали научное историческое открытие, которое зафиксировано и признано международным научным сообществом. О том, как, где и когда умер Гитлер, читайте в книге! Книга «Смерть Гитлера» издана уже в 37 странах мира.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Ирландский рыцарь Кормак Фицджеффри вернулся в государства крестоносцев на Святой Земле и узнал, что его брат по оружию предательски убит. Месть — вот всё, что осталось кельту: виновный в смерти его друга умрет, будь он даже византийским императором.
Роман скандально известного австрийского писателя Леопольда фон Захер-Мазоха посвящен эпохе императрицы Елизаветы Петровны. Перед читателями предстают эпизоды интимной жизни взбалмошной монархини, картины дворцовых интриг, казни, истязания, любовь...
Из жизни великой княгини Натальи Алексеевны, супруги великого князя Павла Петровича, впоследствии императора Павла I.