Опасные намерения - [5]

— Она злая. Моя мама говорила, что всегда видно, когда человек злой. Вот леди в голубом платье совсем другая, но ей не разрешают быть со мной доброй, — заметил Пит.

Барни подвинулся к нему поближе.

— Пит, я знаю, что ты еще маленький, но, может быть, ты вспомнишь что-нибудь о своем дяде — где он жил, чем занимался?

— Ничего не помню. А он смог бы меня усыновить, Барни?

— Конечно. Это значило бы, что у тебя есть родственники. Так сказала моя мама. У меня есть дядя Сэм и тетя Дорис. Они меня всегда целуют и гладят по щеке. По-моему, они хорошие люди. Но ведь должны же быть какие-то бумаги. Мой папа хранил все бумаги в шкатулке, которая закрывалась на ключ. У твоего папы была такая шкатулка?

— Нет. У мамы была. Но там лежало всего три бумаги и несколько фотографий. Одна — когда мама и папа поженились, другая — когда я родился, и еще одна — когда меня в длинном белом платье макают головой в воду. Еще я видел в шкатулке мамино ожерелье, которое она надевала в церковь по воскресеньям. Эта леди сказала, что оно жалкое. И что у нас было пусто в холодильнике. Но я никогда не голодал, значит, еды хватало, правда ведь?

— Еще бы! Конечно, хватало. У вас было полно еды. Зря ты не сказал им об этом.

— А как это — быть мертвым, Барни?

Барни слабо разбирался в таких вещах, но счел нужным хоть что-нибудь ответить:

— Ты живешь высоко-высоко на облаке, можешь смотреть вниз и все видеть. На тебе длинная белая одежда, как то платье на фотографии, а вокруг сияние. Там все смеются, они счастливы, потому что жить на облаке — самая прекрасная вещь.

— Тогда я тоже хочу умереть.

— Нет, ты не можешь. Маленьким детям нельзя умирать. На облаке… на облаке очень мало места. Ты должен вырасти и стать старым.

Пит на некоторое время задумался.

— А как они забираются так высоко?

Барни поднял глаза к небу.

— У них есть такая невидимая лестница, и человек по ней поднимается и поднимается, а потом кто-нибудь на облаке помогает ему взобраться. Здорово, правда?

— А мои мама и папа сейчас видят меня?

— Конечно.

— Тогда мне лучше не плакать. Мой папа говорил, что большие мальчики не должны плакать. Ты когда-нибудь плачешь, Барни?

Похоже, его другу хотелось разреветься прямо сейчас, но он умел сдерживать себя.

— Нет. Всегда боюсь, что другие начнут смеяться. Ты можешь плакать только до семи лет, а больше нельзя.

— А кто это сказал?

— Я, — твердо ответил Барни.

— Ты мой самый лучший друг.

— И ты мой тоже, Пит. Обещаешь хорошо присматривать за Гарри и Лили?

— Обещаю. Как долго я могу здесь оставаться?

— Пока они тебя не найдут. Клянусь, что никому не расскажу. Знаешь что, давай станем братьями. Порежем пальцы и смешаем нашу кровь. Идет?

— Идет, черт возьми, — всхлипнул Пит. — Только не говори своей маме, что я сказал плохое слово.

— Я не предатель. Встань с ящика. Кстати, Гарри и Лили не хватает воздуха; эти дырки слишком маленькие. Ножик чуть-чуть ржавый. Не закрывай глаза, Пит. Ты должен видеть, как я все сделаю. Ничего страшного; всего лишь крохотный разрез.

Округлившимися глазами Пит наблюдал за тем, как Барки резанул ножом сначала по своему пальцу, а потом по его. Затем они соединили их, измазав руки в крови.

— Теперь мы братья, Пит. Навсегда. Твоя кровь стала моей, а моя — твоей. Когда я вырасту, то приеду и заберу тебя.

— А как ты узнаешь, где я?

— Я обязательно тебя найду. Веришь?

Пит кивнул. Он верил Барни безоговорочно. Они перекусили бутербродами.

— Расскажи, что ты собираешься делать, когда вырастешь? — попросил Пит устало.

— Ладно. Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе все как сказку, или мне просто ответить, что я собираюсь делать?

— Лучше как сказку.

— Так и быть. Когда мне исполнится восемнадцать лет, я найду тебя. Тебе тогда стукнет шестнадцать. Я буду учиться в колледже и подрабатывать в бакалейной лавке. Мы поселимся вместе, а когда тебе придет время поступать в колледж, я заплачу за твое обучение. Когда я всему научусь, то открою свое дело, стану ученым-садоводом, вроде тех, что придумывают новые сорта цветов и деревьев. Делают мир красивым, понимаешь? Ты закончишь учебу, и я возьму тебя в компаньоны. Потом накоплю много денег и построю большой дом с плавательным бассейном. А еще лучше построить дом прямо на воде и купить лодку. Ты будешь жить в нем со мной, или, если хочешь, купим отдельную квартиру. Собственная ванная комната с душем — фантастика! У нас будет такая куча денег, что мы сделаем в доме несколько ванных комнат! Все время будем есть мясо индеек, лимонные пироги, ну и твои любимые шоколадные конфеты, разумеется. Может быть, я женюсь, но ты и тогда останешься главным человеком в доме, потому что ты мой брат.

— Не хочу быть главным, — возразил Пит. — Главным будешь ты.

— Значит, ты будешь вторым главным человеком. Когда человек женится, он становится главным в семье, а вторым главным будешь ты.

— Ладно. Ты обещаешь мне все это, Барни?

— Да, обещаю. А теперь поспи немного, Пит. Мне нужно сходить в магазин, но я скоро вернусь. Оставайся здесь и сиди тихо. Лестница пусть лежит на месте. Я заберусь по веткам.

— Хорошо, Барни.

* * *

Проезжая на велосипеде мимо дома Пита по пути из магазина, Барни сбавил скорость в надежде, что увидит или услышит что-нибудь такое, что сможет хоть немного успокоить его маленького приятеля. Около крыльца собрались полицейские и женщины из соседних домов. Барни чуть не свалился с велосипеда, когда заметил, что мать Билла Дюбери сказала что-то помощнику шерифа и указала на него пальцем. Он поспешно отвернулся и прибавил ходу, сделав вид, что ничего не услышал, когда полицейский закричал: