Опасные намерения - [20]

— Очень тонкая мысль. А с чего ты взял, что я не обдумала того, что сделала? Впрочем, теперь уже слишком поздно. Ты проворонил свой шанс, Пит Соренсон, и лишил нас обоих воистину достойного завершения путешествия — секса на самолете. Грызи ногти. — Она улыбнулась, но в глазах улыбки не было.

* * *

Энни чувствовала себя оскорбленной. Она шла по коридору к своей комнате, по-детски скрестив пальцы в надежде, что ее соседка на лекциях. Ей надо было принять ванну и подумать. Никогда в жизни она так не уставала. За все эти дни в Париже ей ни разу не удалось нормально выспаться.

К счастью, Марии в комнате не оказалось, а в записке на кухонном столе говорилось, что она уехала до понедельника. Еле держась на ногах, Энни направилась в ванную. Ванна была старой, на массивных неуклюжих ножках, с внешней стороны выкрашенная в ярко-голубой цвет. Унитаз — зеленый, а крохотная раковина — коричневая. Бывший хозяин, очевидно, пытался приспособить здесь зеркало, но у него ничего не получилось, о чем и свидетельствовала отбитая кафельная плитка, в которую пытались вогнать гвозди. Хоть как-то оживлял помещение яркий коврик на полу, чудом гармонировавший с занавеской такой невообразимой расцветки, что перехватывало дыхание.

Наполнив ванну, Энни бухнула в воду чуть ли не полбанки соли. Пена поднялась почти до краев, и она с удовольствием погрузилась в нее. Ох, до чего же хороши и как упоительно дороги были ее парижские туалеты! Она едва не оставила всю новую одежду в отеле, решив, что ее взяли где-то напрокат, но Пит лишь рассмеялся, а потом сам упаковал вещи в два чемодана.

— Да, богатство — это здорово, — промолвила Энни, вдыхая неземной запах гардении. Тальк и ароматизированная соль для ванны являлись ее слабостью, от которой невозможно отказаться.

Энни взяла толстое полотенце и положила его себе под шею. Теперь пришло время обдумать поведение Пита и их совместную поездку. Она потянулась к нему, а он ее оттолкнул. Значит, ее предположения на его счет оказались верными.

За спиной у Пита имелся порядочный жизненный багаж, научивший его пропускать через мельчайшее ситечко каждого человека, прежде чем вступить с ним в какие-то отношения. Энни могла подарить ему свою преданность, любовь без границ и условий, но в глубине души понимала, что в настоящий момент он не сможет дать ей взамен то, в чем нуждается она. Пит сам все прекрасно понимал, и именно это ее больше всего беспокоило. Неужели он так и не догадался, что она любит его всем сердцем? «Нет», — сказала себе Энни. Единственный способ объяснить все Питу, это взять его за плечи, посмотреть в глаза и сказать: «Пит, я люблю тебя и хочу выйти за тебя замуж». Ему все нужно разжевывать и класть в рот. Впрочем, сейчас для них обоих главное — свобода. Надо подождать. Если им удастся сохранить дружбу и после университета, кто знает, может быть, наступит день, когда Пит сам сделает ей предложение. А до тех пор она должна молчать и воздерживаться от неосторожных фраз и поступков, вносящих в жизнь излишнюю сумятицу.

Сейчас Энни сожалела о многом. Тогда, в самолете, она буквально расстелилась перед Питом. Проклятье! Она так хранила, так лелеяла их дружбу, а потом взяла и все испортила. Потому что сказала себе, что пришло время. Тогда смешанное чувство усталости и счастья внушило ей, что она поступает правильно. Ей, но не Питу. Неужели она собирается прожить всю жизнь на положении его «лучшего друга»? Б-р-р, от самой этой формулировки, как ни крути, веет ущербностью.

Деннис, тот был парнем ненадежным, из тех, с которыми можно переспать, когда хочешь заполучить в постель мужчину, но и только. Интересно, какое выражение появилось бы на лице у Пита, если бы он увидел их с Деннисом? А какие чувства испытала она, когда увидела его с Каролиной Витерс? Энни не нравилось просыпаться с Деннисом, завтракать с ним; это рождало в ее душе дискомфорт. Просто он был человеком такого же склада, как она. Энни говорила, что не выйдет замуж лет до сорока — сначала надо сделать карьеру, и Деннис соглашался с ней. По большому счету, все, что их связывало, это секс раз в неделю. Да, дела обстоят невесело.

И вдруг Энни позволила себе то, что поклялась никогда не делать из-за Пита Соренсона. Она заплакала, вернее, зарыдала. Потом вышла из ванны, завернулась в любимый махровый халат, который родители подарили ей в четырнадцать лет, и нырнула в постель.

Энни думала о Пите, о Барни. Почему он не рассказывал о нем раньше? У нее самой никогда не было такого по-настоящему близкого друга, и именно сейчас ей его страшно не хватало. Человека, к которому ты можешь обратиться за помощью в любое время дня и ночи.

Она не то что бы солгала, когда назвала свое детство обычным и скучным, но… Просто ее родители совсем не походили на родителей Пита. Так много паз она мечтала о том, чтобы их отношения стали более доверительными, но мечты так и остались мечтами. Возможно, у нее просто не хватало времени. Школа, танцкласс, гимнастический зал, ужин в половине восьмого, домашнее задание и фильм по телевизору перед сном. К учебе она уже тогда относилась очень серьезно и по настоянию родителей с одинаковым упорством вгрызалась во все науки, даже в те, к которым никогда не питала интереса.