Опасные леди - [107]

– О'кей, я не стану выуживать у вас никаких обещаний, – заговорила Джесс. Не будет больше никаких тайн, никаких обманов, но что касается Эбби, я хочу, чтобы это исходило от меня и ни от кого больше. Когда мы вернемся в Англию, я найду способ все ей объяснить.

– А мне, полагаю, лучше начать объяснять теперь, – прошептал Уильям ей на ухо, шевеля дыханием прядку ее волос. – Но делайте это поскорее, сердце мое, иначе не успеете, ибо я начинаю чувствовать нечто, исходящее от опасной леди, к чему, как вы уже знаете, мое либидо не может оставаться равнодушным.

Джесс рассмеялась, испытывая огромное облегчение. Великолепный день, воистину день в раю, даже штормовые облака рассеялись, не оставив и следа в небесной лазури. Она была овеяна ощущением счастья, потому что все пошло хорошо, все вдруг как-то исправилось.

Обняв друг друга, они возвращались назад, к вилле, и Джесс начала рассказывать ему свою историю. Когда она договорила, а Уильям дослушал ее, она поняла, что прежними действиями подняла бурю в стакане воды, ни больше ни меньше. Собственно, всего она, конечно, объяснить сразу не смогла, ибо как протащить большую горку через кротовью норку? Тем не менее свести в своем рассказе концы с концами ей все-таки удалось. Правда, это и вполовину не было так забавно, как если бы она рассказывала все с самого начала и в подробностях. Но главное, ей удалось объяснить ему, что жизнь без сложностей, которые она постоянно сама себе создавала, была бы для нее слишком пресна и немыслима, все равно что сегодня не надеяться обрести то, что утрачено вчера. Как говорится, не упав вечером, не поднимешься утром. Хотя она понимала, что в будущем ей придется держать себя в строгости, ибо теперь все, что она будет, говорить и делать, не должно причинять вреда и наносить сердечные раны Уильяму Уэбберу, этому удивительному человеку, с которым судьба столь милостиво свела ее.

Да, она виновата, но главное заключается в том, что вина лежит не только на ней. Ее обожаемый эксцентричный папочка в большей степени ответствен за то, что произошло. Теперь, конечно, его здесь нет, вероятно, занимается серфингом по небесному Интернету, а узнай он обо всем случившемся с его дочерьми, наверное, удивился бы, как это из-за таких пустяков, из-за безвредного веселого развлечения могли приключиться столь грозные неприятности.

Домофон зажужжал и заговорил торжественным голосом Уильяма:

– Уильям и Оливер Уэбберы к Джессике и Эбигейл Лемберт.

– Ох, караул! – в панике заметалась Эбби. – Они уже здесь! Господи, спаси! А куда я запихнула шампанское? Надеюсь, не в духовку! Хорошо хоть, что этот паштет вроде бы удался, выглядит, во всяком случае, вполне пристойно. Как там у тебя с сервировкой, Джесс? Закончила?

Джесс нажала кнопку, отпирающую дверное устройство, давая гостям возможность проникнуть в дом. Теперь они наверняка уже поднимаются по лестнице. Она бросила на себя последний взгляд в зеркало, стоящее в холле.

– Если не считать дурацких рождественских свечей, все выглядит просто великолепно, – отозвалась она на вопрос сестры. – И перестань паниковать. Из-за чего, собственно, такой переполох? – Она пыталась подправить пару непослушно выбившихся из прически рыжих локонов, потом махнула на это рукой и вдруг заметила отсутствие на столике их фотографии. Эй, Эбби, а где наше фото? Оно же всегда тут торчало.

– Да здесь оно, здесь. – Эбби заставила сестру посторониться и, выдвинув ящик стола, достала и водрузила на место их фотографию в серебряной рамочке.

– Что это ты ее убрала?

– Это так важно? Убрала и все. А теперь достала.

Эбби вздохнула, вспомнив тот злосчастный вечер, когда она ожидала прихода Уильяма Уэббера, а вместо него явился Оливер с этим своим нелепым букетом. Ей не хотелось бы, чтобы Джесс узнала, как и почему она спрятала фотографию, ей и самой неприятно было вспоминать, с чего началась ее ложь Уильяму Уэбберу, который, как выяснилось позже, оказался Оливером. Она проникновенно взглянула на снимок.

– Папа любил эту фотографию. Ты помнишь, это мы снялись на Брайтоне, еще до его болезни, в те времена, когда вы с ним часами просиживали за компьютером, чуть не до умоисступления играя в свои ужасные видеоигры.

Джесс рассмеялась.

– Наш папочка родился несколько преждевременно. Эти вещи просто очаровали его. Ему бы родиться попозже, чтобы сейчас быть молодым человеком. Он бы братцев Уэбберов в два счета обштопал с их программами, Уильям и Оливер ему и в подметки не годились бы.

– Практически он и так обштопал Уэбберов во всем, что касается независимости и капризов, – заметила Эбби с грустной улыбкой.

– Папа никогда не делал ничего дурного, Эбби, у него никогда даже дурных намерений не появлялось, – серьезно сказала Джесс. – Теперь ты понимаешь это?

– Конечно, понимаю, – засмеявшись, ответила Эбби. – Ты все так хорошо объяснила мне, как не понимать. В нем ни на йоту не было злонамеренности. Не то что в его опасных дочерях.

– Он делал все это просто для развлечения. Его это страшно забавляло, – напомнила Джесс сестре. – Он был лихой хакер, проникал во все виды систем. Судя по его рабочим записям, он умудрился пролезть даже в систему НАСА