Опасности городской жизни в СССР в период позднего сталинизма. Здоровье, гигиена и условия жизни 1943-1953 - [12]
Если известны трудности, с которыми сталкивались врачи и исследователи, то что это означает для нас – тех людей, которые пытаются сложить по кусочкам историю на основе подобных данных? Значит ли это, что все они ненадежны и что мы ничего не узнаем об этом аспекте советской истории? Вероятно, нет. С одной стороны, очевидно, что мы не можем быть уверены в том, что информация отчетов ГСИ или документов Центрального статистического управления столь же верна, как информация из документов, с которыми работают западные историки в своих странах. С другой стороны, мы обязаны попытаться раскрыть некоторые тайны, которые содержатся в данных, и, что еще важнее, мы можем попробовать распознать основные тенденции. Вот на этих выявленных тенденциях я сосредоточился в своей работе.
Сейчас остается дать лишь краткое резюме каждой из глав этой книги.
В главе 1 исследуется проблема содержания городов в чистоте. Как я уже упоминал, практически ни в одном российском городе не было развитой системы канализации; в большинстве областных городов она была либо ограниченная, либо ее не было вообще. Помимо деградации дворов и улиц это вело еще к серьезной проблеме – как убирать человеческие отходы из городов. Это всегда было трудной задачей, но после войны городские власти столкнулись с недостатком транспортных средства, топлива и лошадей. Города в основном полагались на массовые кампании по уборке, которые проходили два раза в год, во время которых убирались все скопившиеся за зиму и лето отходы и экскременты, но бо́льшую часть года городские жители существовали в грязной среде.
В главе 2 рассматривается проблема водоснабжения, по которой есть фактически два связанных между собой, но по сути различных направления анализа. В рамках первого направления исследуются поставка воды городским жителям и те трудности, которые влияли на доступ к достаточному количеству воды, пригодной для питья и домашних нужд. В рамках второго направления исследуется растущая проблема загрязнения рек и причин, почему государственные законы и нормы, регулирующие этот вопрос, не были в большинстве своем претворены в жизнь.
В главе 3 содержится исследование самой городской санитарии per se, которое заключается в рассмотрении общественных бань и имеющихся систем, препятствующих вспышкам и распространению брюшного тифа, потенциально опасного заболевания, которое переносится вшами. Лишь у немногих людей были дома душ или ванна; поэтому, чтобы соблюдать личную гигиену, большинство ходило в общественные бани или пользовалось душем на работе. Их пропускная способность была очень низкой, что наряду с постоянным дефицитом мыла было основной причиной, почему люди могли так редко мыться. Еще более интересно отношение чиновников здравоохранения к этой проблеме. Их волновал не личный комфорт, а общественная безопасность. Пока люди могли мыться достаточно часто для предотвращения рапространения вшей, санитарные врачи были относительно спокойны. Здесь появляется, однако, еще одна проблема: распространение вшей, а вместе с ними тифа были напрямую связаны с массовыми перемещениями населения. В этом случае излишняя зависимость государства от тюрем и кабального труда, когда десятки тысяч людей каждый год перевозились через всю страну, создавала серьезный риск общественному здоровью. На эти вызовы режим отвечал строгими контролирующими мерами, которые в общем и целом были успешны в предотвращении или сдерживании массовых вспышек брюшного тифа и других заразных заболеваний.
В главе 4 анализируются рацион и питание в последние годы сталинского периода. Она начинается с краткого обзора рациона в тылу
во время войны и дает некоторые предварительные оценки смертности в городах в период войны в тылу. Затем исследуется влияние голода 1947 года на тыловые районы, а также медленное и, по существу, недостаточное улучшение в питании, когда голод оступил. Хотя демографические данные недостаточно надежны, чтобы на их основании делать выводы, но в комплексе с другими отчетами по периоду голода в стране они показывают, что потери среди городских рабочих и их семей были очень высоки. Еще мы обнаружили, что, по крайней мере, в тыловых районах России крестьянские хозяйства питались лучше, чем семьи рабочих, что смягчило разрушительный эффект голода.
Глава 5 рассматривает вопрос детской смертности, который является четким показателем общего состояния общественного здоровья и благосостояния. Детская смертность начала снижаться на последних этапах войны, но резко выросла снова во время голода. Хотя она начала снижаться с 1948 года, мы обнаружили выраженные региональные различия в масштабах этого снижения. По сути, в тех регионах, где санитарная реформа шла медленнее, темпы снижения детской смертности были самыми низкими. Очевидным стала увеличивающаяся разница между детской смертностью в Москве, единственным советским городом в нашем исследовании, где санитарная реформа довольно далеко продвинулась, и в остальных частях страны. В этой главе также освещается один из больших парадоксов позднего сталинского периода. Детская смертность снижалась, несмотря на тот факт, что в России в период позднего сталинизма не было факторов, которые способствовали снижению детской смертности в западноевропейских странах ранее в XIX и XX веках. Хотя неопровержимых доказательств этому нет, разгадка этого парадокса, вероятно, заключается в более качественном общественном образовании относительно личной гигиены и более высоком уровне медицинской помощи (в том числе в наличии антибиотиков) в крупных промышленных городах. В этом плане режим полагался на меры в рамках общественного здравоохранения как замещение более дорогого и более долгосрочного процесса модернизации городской инфраструктуры.
