Опасности диких стран - [6]

И, произнеся эти слова, он подпрыгнул высоко и захлопал руками, как петух, который хлопает крыльями перед боем. Полковник Бруце, смеясь, смотрел на него, а потом сказал:

— Скажите-ка, Ральф, где вы украли гнедую кобылу?

Возбуждение, которое, казалось, только что воодушевляло Ральфа, мгновенно исчезло, и он стал смущенно оглядываться кругом, что вызвало всеобщий громкий смех. Но он тотчас же пришел в себя и возразил:

— Я не крал никакой гнедой кобылы. Посмотрите-ка на нее. Я краду лошадей только у индейцев, и если кто осмелится утверждать противное, я разделаюсь с ним по-свойски, разрази меня гром!

— Тише, тише, Ральф, успокойтесь! — сказал полковник холодно. — Я знаю эту лошадь: это старая кобыла Петра Гарпера, который живет на противоположном северном берегу.

— Да, вы правы, конечно, — сказал Ральф, еще более смутившись, чем прежде. — Но я все-таки взял ее у него только на время, и, если хотите, вы можете оставить лошадь здесь, у себя. Скажите только, где бы мне достать другую лошадь, так как я еще до заката солнца должен ехать дальше.

— Куда? — спросил полковник.

— В крепость Св. Асафа, в 15-ти часах езды отсюда.

— Слишком далеко, чтобы регуляторы могли уследить за вами! — возразил полковник и вызвал этим новый взрыв смеха у слушателей.

Ральф Стакполь, чтобы скрыть свое смущение, вел себя в это время очень глупо: хлопал руками, кричал петухом, фыркал и ржал как лошадь, ревел как бык, лаял как собака, кричал как индеец, рычал как пантера, выл как волк и закричал, наконец, что вызывает на бой:

— Где тот человек, который обвиняет меня? Кто хочет бороться со мной? Я буду драться с каждым, будь он так же силен, как буйвол, или ловок, как кошка!

Все знали, что этот вызов не что иное, как хвастовство, которым Ральф хотел замять дальнейший разговор с полковником Бруце, а поэтому никому из молодых людей не пришло в голову поднять брошенную конокрадом перчатку. Они, напротив, дразнили Рыкающего Ральфа и старались еще больше возбудить нараставшую в нем ярость, упрекая его и перечисляя тех лошадей, которых он в своей жизни увел, никогда не помышляя об их возвращении.

Капитану Роланду вся эта комедия уже надоела, и он хотел вернуться в дом, как вдруг на сцене появилось новое лицо, и появление его обещало вызвать еще большее веселье.

— Послушайте, Рыкающий Ральф, — сказал молодой Том Бруце, — если вы действительно очень хотите бороться, то вот идет человек, который как раз подходит для борьбы с вами! Смотрите, вот идет кровавый Натан!

При этом страшном имени поднялись хохот, крики, рукоплескания.

— Где он? — воскликнул Ральф Стакполь, высоко подпрыгивая и испуская громкий, торжествующий крик. — Разрази меня гром, если я не поколочу его! Выходи на бой! Кукареку!

— Вот так, Ральф Стакполь! — говорили окружавшие конокрада молодые люди, хлопая его по плечу. — Покажи свою храбрость и докажи нам, что ты настоящий мужчина.

Внешность вновь прибывшего не шла ни в какое сравнение с внешностью конокрада. Но Роланд, видя необыкновенную веселость кентуккийцев, сразу понял, что в кровавом Натане заключалось нечто большее, чем можно было судить по первому впечатлению. За спиной пришедшего он увидел старую, хромую белую лошадь и маленькую собачку с длинной, темной шерстью, которая бежала за лошадью, робко озираясь и поджав хвост.

— Да, да, — воскликнул полковник Бруце. — Это старый кровавый Натан. Он тащится со своей старой клячей и со своей трусливой собачонкой! Замечательно милосердный человек: несет свою поклажу на спине, а лошадь ведет на поводу, дурак!

Когда Натан подошел ближе, Роланд заметил, что его длинная, тощая фигура сверху донизу была закутана в кожаные одежды. Даже головной убор его состоял из каких-то кожаных полос, сшитых вместе. Верхняя же одежда, перехваченная поясом, походила на обыкновенный охотничий костюм, ей только недоставало одного украшения, которое обыкновенно надевает каждый охотник. Одежда была слишком широка для тщедушной фигуры кровавого Натана и так же ветха, как и кожаные панталоны, а кроме того, на ней было множество кровяных и других грязных пятен, что придавало ей крайне неопрятный вид. Наружность Натана на первый взгляд была крайне суровая и дикая, и это впечатление еще более усиливалось благодаря длинному ружью, которое он носил через плечо, и ножу, торчавшему из-за пояса. Оружие Натана было также старо, служило, очевидно, давно и было неказисто; особенно приклад ружья был такой грубой работы, что можно было подумать, не был ли он сделан Натаном собственноручно.

Такова была внешность человека, который, судя по внешнему виду, не напрасно носил прозвище «кровавого». Разглядев поближе его, капитан Форрестер понял, что кличка «кровавый» была дана Натану скорее в шутку и иронически, чем по какой-либо другой причине. На вид ему можно было дать лет сорок пять — пятьдесят; у него было много морщин, длинный горбатый нос, выдававшийся вперед подбородок, впалый рот с тонкими губами. Выражение его глаз говорило о том, что Натан был человек необыкновенно кроткого, уступчивого и простого нрава. Походка его была неуверенной и выражала такое отсутствие силы, что сразу можно было понять — этот человек скорее сам будет обижен, чем станет обидчиком. А то обстоятельство, что он на собственных плечах тащил довольно тяжелый сверток оленьих и других шкур, вместо того чтобы навьючить эту поклажу на лошадь, заставляло делать вывод, что весь его образ мыслей скорее склонялся к уступчивости, чем к жажде борьбы. Во всяком случае, внешний вид этого человека был совсем не таким, чтобы можно было принять его за сильного и кровожадного, хотя его прозвище подтверждало это. Сначала Роланд сам не знал, должен ли он сочувствовать ему или смеяться над ним, как большинство окружающих. Взглянув же на Натана попристальнее, он отнесся к нему с участием, и насмешливая улыбка, блуждавшая на его устах, уступила место его обычной спокойной серьезности.