Опасности диких стран - [15]

Как только этот человек увидал капитана, тотчас же отчаянный крик его превратился в громкое, восторженное восклицание:

— Благодарение Богу! — воскликнул он, — помощь подоспела! Ради Христа, чужестранец, освободите меня, освободите!

Роланд тотчас же приготовился оказать ему помощь и уже выхватил саблю из ножен, как вдруг по голосу несчастного он догадался, что видит перед собой конокрада Ральфа Стакполя, похитившего у него Бриареуса. Он догадался, что это судьи схватили мошенника и наказали его за преступление. Преследователи догнали его, связали ему руки, сделали петлю из недоуздка украденной лошади и оставили висеть его между небом и землей, до тех пор пока лошади не надоест держать на себе ношу. Это было обыкновенным наказанием, назначавшимся по закону Линча неисправимым конокрадам: украденная лошадь делалась до некоторой степени палачом вора, который увел ее с привычного пастбища или из конюшни ее владельца.

Как только Роланд узнал его, он выхватил меч: сострадание уступило место презрению и безжалостности. Даже негр, который тоже узнал вора, закричал ему:

— Так, так, капитан! Он украл гнедого Бриареуса. Повесить его! Не ударить ли мне его лошадь? Очень мне хочется… да?

С этими словами он уже приготовился прогнать лошадь из-под ног Ральфа. Этому не помешал знак его господина, который между тем собрался вернуться к дрожавшим от страха девушкам.

— Разрази вас гром, капитан! Ведь не оставите же вы меня в этом положении? — воскликнул Ральф в полном отчаянии. — Ведь это было бы противно духу христианства. Помогать следует тому, кто нуждается в помощи!

— Вам-то, по крайней мере, не следует помогать, и я воздержусь от оказания вам какой бы то ни было помощи, — возразил Роланд холодно. — Вас осудил закон, а у меня нет ни малейшей охоты вмешиваться в решение судей. Кроме того, вы хотели причинить мне такой вред, что на мое-то сострадание вы не имеете права рассчитывать.

— Разрази меня гром, я не нуждаюсь в сострадании! — воскликнул Ральф в ярости. — Мне нужна только помощь. Сначала развяжите меня, а потом браните, сколько вам угодно. Я украл вашу лошадь! Хорошо! Но кому это повредило? Вам-то нисколько, потому что ваше животное опять при вас! Но меня, меня сбросила лошадь и привела меня к смерти! Развяжите же меня и поскорее, — иначе пусть кровь моя падет на вас!

— Ради Бога, помоги ему, Роланд, — попросила Эдита, подъехавшая тем временем к ним. — Ведь не дашь же ты умереть человеку такой ужасной смертью!

Роланд, который очень переживал пропажу лошади, не выказал ни малейшего желания так скоро исполнить просьбу своей сестры.

Но она не переставала умолять его, пока он наконец снова не выхватил свою саблю и не перерубил одним ударом недоуздок, который был надет на шее Стакполя.

— А теперь еще ремень, которым связаны мои руки! — простонал Стакполь. — Разрубите его, разрубите!

Удар сабли освободил руки, связанные сзади, и теперь раздался такой взрыв радости, подобный которому едва ли когда слышали эти древние леса. Ральф соскочил на землю и начал выражать свой восторг совершенно новым, бессмысленным образом. Прежде всего он обхватил руками шею своей лошади и с жаром стал целовать ее в морду, как бы благодаря ее за терпение, сохранившее ему жизнь; после этого он стал подпрыгивать кверху, комическим жестом стал тереть себе шею, а потом испустил громкий, далеко раздавшийся крик, как будто хотел проверить, не пострадала ли его глотка. Теперь он спросил капитана, сколько времени прошло с тех пор, как его казнили: было ли это вчера, третьего дня или год тому назад? Послал множества проклятий своим судьям, выкрикивал свое «ку-ка-ре-ку» и, наконец, подбежал к Эдите и бросился перед ней на колени.

— Ангелоподобная дама! — закричал он, целуя с жаром край ее платья, — небесный ангел, лучезарная дева! Перед вами лежит Ральф Стакполь, аллигатор с Соленой реки, который перед всем светом обещает, что пойдет за вас на край света, готов ради вас сражаться, умереть, просить милостыню, работать и красть лошадей. Разрази меня гром, если я не буду готов ежечасно быть изжаренным и съеденным вами. Я человек, у которого не пропадает даром оказанное ему благодеяние, особенно если оно спасает его от повешения, а потому с этой минуты я делаюсь вашим рабом и последую за вами через все Кентукки до самого края земли!

— Замолчите, жалкий вы плут и паяц! — прервал Роланд его речь. — Вот ваша дорога! Отправляйтесь!

— Чужестранец, — возразил Ральф на эти недружелюбные слова. — Вы разрубили недоуздок и освободили мои руки, положим, после долгих просьб моих и этой ангелоподобной дамы. Поэтому вы можете бранить меня и я не рассержусь на вас за это, если бы меня даже разразил гром. Я, напротив, посвящу себя этому небесному ангелу и не покину его в ту минуту, когда ему со всех сторон грозят опасности!

— Опасности? — спросил Роланд, немного озадаченный. — Что вы хотите этим сказать?

— Чужестранец, — сказал Ральф серьезно, и это произвело впечатление на его слушателей, — чужестранец, я видел собственными глазами Дшиббенёнозе. Когда я еще висел там на недоуздке и кричал, и рычал, и проклинал, то я увидел — разрази меня гром, если это неправда, — я увидел огромную фигуру, шагавшую по лесу гигантскими шагами привидения, а перед нею, вон там, около того упавшего дуба, шел медведь, страшнее которого я никогда не видывал.