Опасность заводит 2 - [11]

— Теперь представь каково было мне, когда ты порезал себе вены, — бросила она, не удержавшись.

Марк поморщился, но ничего не ответил. Он осторожно подцепил ее ноги и закинул на себя.

— Скальпель?

— Анна, заткнись.

Он вытащил пару осколков и тщательно промыл рану. Анна облокотилась боком на мягкую спинку и внимательно следила за ним. Перебинтовав рану, он положил ладонь на ее бедро и отключился. Он просто смотрел перед собой и о чем-то размышлял. Второй ладонью он сжимал здоровую коленку, и она чувствовала его пальцы, налитые силой и теплом… В нем проснулся хозяин. Марк совершенно забылся из-за стресса или страха за нее, и теперь она узнавала его прежнего. Она не могла оторвать взгляд от его рук, которые так бесцеремонно впились в ее тело, будто год разлуки не случился, и она по-прежнему была его женщиной. И ей не нравилось, что некоторая часть ее самой не хотела освободиться и напомнить о границах.

— С каких пор ты носишь кобуру? — она решила разбудить его.

Марк перевел взгляд. Пару мгновений он молча смотрел на нее, рассматривая ее лицо.

— Марк, — позвала она.

— Ничего не ушло, — произнес он.

Странно, он не прятался от нее, она видела, как переменилось его выражение, он будто что-то осознал про себя и теперь ждал, когда сознается и она. Только Анна не знала, что ответить и как реагировать, и поэтому лишь красноречиво посмотрела на его забывшиеся руки. Марк, прочитав намек, тоже взглянул на них. Но не убрал, он повернулся, впившись плечом в спинку сиденья, и приблизился к ней.

— Марк, пожалуйста.

Его рука скользнула выше, и ей пришлось ловить ее.

— Я противен тебе?

— Нет, Марк, ты не противен мне, ты и сам знаешь. Но между отвращением и «трахни меня здесь и сейчас» очень много промежуточных станций.

Он странно улыбнулся и убрал руки.

— Я ждал пощечины.

— А я ждала упорства и грубости.

— Может быть, я боюсь спугнуть тебя и сдерживаюсь.

Вот они, признания, пока под завесой «может быть», но они уже ступили на извилистую тропу.

— Так ты спасаешь меня или возвращаешь?

— Ты вернешься, Анна.

Отлично.

— А на секунду показалось, что у нас получится нормальный разговор.

Они ехали еще минут тридцать, и Анна пыталась унять внутреннюю тревогу. Слишком много вопросов и сомнений поселилось в душе, и она знала, что ночью к ним присоединятся еще и воспоминания. Их было так много, выбирай — не хочу, и для черного настроения имелась специальная подборка. Избранное.

Марк вышел из машины первым и направилась к сопровождающему их джипу. Мужчины встали полукругом и недолго о чем-то переговаривались. Потом он вернулся и открыл ее дверь.

— Переночуем здесь, — сообщил он и протянул руку.

Это здесь оказалось пятиэтажкой спального района. Правда они пошли не к двери подъезда, а к лестнице, уводящей в подвал, над которым висела вывеска клуба единоборств.

— Мы уже в городе? — спросила Анна.

Марк кивнул и вновь крепко обнял. И он не сделал никаких выводов, совершенно, все те же настырные прикосновения собственника. Анна решила перетерпеть.

Внизу обширный спортивный зал довел до подсобок, которых отыскалось несколько штук, так что вся охрана вдруг рассредоточилась и перестала раздражать каменными лицами. Она огляделась и приметила сиротскую кровать, два длинных стола и горы всякого хлама по углам. На один из столов Марк и водрузил ее.

— Все обошлось, — сказал он, не дожидаясь вопросов. — Север тоже в порядке, поехал к Нечетному.

— Слава богу, — выдохнула Анна. — Что это вообще было?

— Решили попугать, видимо.

— Попугать?

— На меня сейчас давят. Я не только зарабатывал сам, но и помогал зарабатывать другим. Был важным звеном, а никто не хочет терять прибыль и перестраиваться.

— И что теперь?

— Переждем, перегруппируемся… Я уже не поверну назад.

В его взгляде загорелась злая решительность, которая всегда пугала ее. Как постоянное напоминание, каким жестоким он мог быть.

— Если все равно уже ни черта не идет по плану, может самое время позволить мне позвонить Максиму?

Марк посмотрел на нее и усмехнулся.

— А он точно нужен?

— Прости?

— Может, сперва разберемся друг с другом? Не будем вмешивать третьего. В прошлый раз эта глупость не кончилась скверно только потому, что это был Север.

— Ты угрожаешь?

— Нет.

— Нет, черт возьми, ты угрожаешь!

И она соскользнула со стола и встала перед ним.

— Я. Не. Угрожаю. Я его и пальцем не трону, даю слово.

Марк выставил руку, заметив, что она покачнулась.

— Ты сама справишься, малыш, — добавил он. — Я видел, как он смотрит на тебя. Ты из него всю душу вынешь и растопчешь.

— Уйди, — выпалила Анна, — пожалуйста, уйди.

Он ушел. Молча и без единого возражения. Анна шумно выдохнула и едва сдержала крик. Вот оно, во всей красе… Он видит ее, он знает ее, читает каждое сомнение. Конечно, ничего не ушло. Все оборвалось слишком резко и болезненно, чтобы не просилось послесловие. Для этого ему были нужны две недели? Чтобы постепенно стягивать круг своего присутствия и раз за разом напоминать о себе? Ворошить рану… Он все-таки думает вернуть ее, его величеству наскучили привычные развлечения, и он хочет назад свою любимую игрушку.

Анна кое-как добралась до кровати и легла, свернувшись калачиком. Организм сжалился и решил подыграть, она довольно быстро провалилась в сон, который даже не стал мучить реалистичными сюжетами на заданную тему. Она забылась на несколько часов, выдохнув. Правда, пару кругов циферблата ей так и не додали, Анна проснулась от настойчивого прикосновения. Она открыла глаза и поняла, что ее обнимают за плечи.