Опасное влечение - [60]

— Это звучит обнадеживающе. — Мирабель закончила есть печенье и постаралась не смотреть на полную тарелку, стоявшую возле леди Терстон. — Вы расскажите нам, что послужило причиной раздора?

— Это… это его работа в Военном министерстве.

— Понятно, — пробормотала Мирабель, хотя на самом деле ничего не поняла.

— Понятно, — повторила леди Терстон. И было очевидно, что она как раз все понимала. — Ваш первый муж?

Миссис Саммерс кивнула и повернулась к Мирабель:

— Он тоже был агентом. Он находился во Франции при дворе, когда начался террор. Его хотели спасти после того, как схватили короля, но не получилось. Его казнили — отправили на гильотину.

— Мне очень жаль, — пробормотала Мирабель.

— Этого бы не случилось, если бы он был дома, в Англии. — Миссис Саммерс нервно теребила юбки. — Я больше не хочу, чтобы мой муж работал в Военном министерстве.

— Это можно понять, — заметила Мирабель и попыталась стереть с лица выражение беспокойства и сомнения.

Как говорил Уит, Уильям Флетчер работал на Военное министерство с детства. Откажется ли мужчина от дела, которое он любит, чтобы жить с женщиной, которую он любит? Будет ли он счастлив, сделав такой выбор? Если ради миссис Саммерс, Мирабель очень надеялась, что да.

16

Когда Кейт только начинала играть на фортепиано перед гостями, она сильно нервничала. Ей было важно, что другие думают и говорят о ее музыке, и она боялась, как бы кто-нибудь не подумал или не сказал, что она плохая. Однако после полудюжины выступлений она пришла к выводу, что невозможно угодить каждому. Всегда найдется кто-нибудь, кто скажет, что музыкальное произведение слишком сложное или слишком простое, слишком новаторское или слишком заурядное. А после того как один не очень умный молодой человек заявил, что оно приемлемо, но кульминация чересчур бурная, ее не то чтобы перестало волновать мнение других, но она перестала опасаться мнения одного человека.

Прекрасно сознавая, что по крайней мере один человек одобрит то, что она будет играть этим вечером, Кейт шла к фортепиано в музыкальной комнате, в то время как гости еще рассаживались по местам. Она бы предпочла менее торжественную обстановку — только несколько стульев, поставленных для пожилых гостей, но лорд Брентворт явно что-то задумал. Он приказал прислуге поставить стулья в аккуратные ряды, пока гости обедали. Кейт искренне надеялась, что он не рассчитывал на то, что она будет играть долго. Она думала сыграть одну мелодию или две, но не давать целый концерт.

Когда голоса и шорохи стихли, она села на скамью перед инструментом. Она нахмурилась, когда та слегка закачалась под ней. Странно, она не помнила, чтобы раньше скамья шаталась, даже в этот день. Мысленно пожав плечами и отогнав эту мысль, она отвернула кружевные манжеты своего бледно-золотого платья, согнула пальцы, мягко коснулась: ими клавиш и начала играть.

Она выбрала веселую и энергичную пьесу, с быстрыми переходами от высокого тона к низкому и наоборот. Она покачнулась, потянувшись, чтобы достать дальние клавиши, игнорируя приступ боли в поврежденном плече и наслаждаясь звуками нот, кружившими по комнате.

А потом случилось невероятное. Громкий треск. Ее пальцы соскользнули с клавиш. Скамья накренилась назад и сразу же резко вправо, а потом с грохотом развалилась.

Кейт нередко бывала смущена, но натолкнуться на мебель в коридоре, или пролить лимонад на юбки, или даже встретить гостя, будучи измазанной с ног до головы, — ничто по сравнению с этой ситуацией, когда скамья сломалась под ее весом, в то время как взгляды всех присутствующих были устремлены на нее. Здесь речь шла не о смущении. Это было унизительно.

Ей казалось, что целую вечность — но на самом деле не более двух-трех секунд — она лишь сидела на полу с открытым ртом, ощущая боль в бедре и головокружение.

Этого не могло произойти. Не может быть, чтобы это произошло.

Внезапный взрыв голосов сказал ей, что да, это на самом деле произошло.

Первыми к ней подошли ее мать, Уит и мистер Хантер.

—Кейт, Кейт, ты ушиблась? — пробормотала леди Терстон, становясь на колени рядом с ней.

Позже Кейт поразилась тому, что эта горделивая леди опустилась на колени, но тогда все, что она могла сделать, — это лишь молча кивнуть.

Леди Терстон погладила ее по руке и наклонилась к ней, чтобы ободряюще прошептать:

— Но ты все же попытаешься встать, дорогая.

— Я… О! Да, да, конечно.

Она взяла мать за руку и с помощью мистера Хантера, который поддержал ее под другую руку, смогла встать и удержалась на ногах, не зацепившись за обломки скамьи. А это действительно были обломки. Одна из ножек, отвалившись, покатилась по полу, две другие отломились в местах крепления, а последняя торчала под странным углом к одному концу скамьи — вернее, того, что от нее осталось.

— Это не я, — прошептала Кейт матери, прежде чем повернуться к Мирабель и миссис Саммерс, которые тоже подошли к ней. — Это не моя вина.

— Конечно нет, — сказала мать, снова похлопав ее по руке.

— Это и не может быть твоей виной, — согласилась Мирабель, обмениваясь кивками с миссис Саммерс.

Хантер наклонился, чтобы перехватить ее взгляд: