Опасное окружение - [168]

Я изучающе посмотрела на собеседника. Он был великодушен и помощь предлагал искренне. Едва ли им руководили низменные соображения. В моем теперешнем положении я едва ли представляла интерес для мужчины. Я с улыбкой протянула ему руку.

– Спасибо за сочувствие. Я вам очень благодарна.

Маркиз поклонился.

– А я благодарен вам, мадам, за разрешение столь долго терзавшей меня загадки. Вы верите в случай? Я – нет. Я верю в судьбу.

Арманд Валадон стал моим другом и покровителем. Он, кажется, поверил в то, что наша встреча была благословением свыше. Я решила, что будет лучше, если он не станет сопровождать меня до самого замка.

– Кто знает, как дядя и братья воспримут мое возвращение, Арманд. Что, если дядя Тео вышвырнет меня вон? Вы приютите меня, если он так сделает?

Он ответил совершенно серьезно:

– Если я заберу вас к себе, Элиза, то больше не отпущу никогда.

– Милый Арманд! – засмеялась я. – Представляете, что это будет за скандал! Беременная женщина, незамужняя, только вернувшаяся из экзотических мест! О вас будет болтать весь Париж.

– Дорогая моя, в моем возрасте мужчина заботится не столько о том, чтобы избежать скандала, сколько о том, чтобы его раздуть. Я к вашим услугам, Элиза. Сейчас и навсегда.

Маркиз проводил нас до Орлеана, затем нанял нам карету до замка. Мы с Саванной приехали домой теплым апрельским вечером. Новый привратник, открывший нам дверь, смерил нас ледяным взглядом. Затем из столовой вышел старый Дерейн, слуга, который знал меня еще ребенком.

– Мадемуазель Элиза, – всплеснул он руками и на подгибающихся старческих ногах побежал в столовую с криком: «Мой Бог! Мой Бог!»

На его крик прибежала Франсуаза. Схватив меня в объятия, она громко заплакала.

Затем появились дядя Тео и Филипп. Они тоже плакали. Я увидела, что Филипп потерял руку, пустой рукав был приколот к плечу в знак скорбного свидетельства его героизма.

– Филипп, – прошептала я, – что случилось? Что случилось?

Филипп грустно улыбнулся:

– Левую руку я оставил под Вильно во время российской кампании, моя дорогая. Боже, Элиза, как хорошо, что ты вернулась!

– Заблудшие овцы возвращаются в стадо, – грустно сказала я, повернувшись к дяде Тео. – Дядюшка, найдется ли у тебя словечко для непутевой племянницы? – Я распахнула плащ, чтобы он мог увидеть мою округлившуюся талию. – Я уйду, если ты скажешь, дядя Тео. Я не хочу, чтобы вы страдали из-за меня.

Дядя подошел ко мне. Я удивилась тому, как мало он изменился. Может, волосы побелели чуть больше и чуть потрепанней стала одежда, но в остальном он остался прежним.

– Дитя мое, дитя мое! – шептал он, прижимая меня к груди. – Слава Богу, слава Богу.

Дядя тихо плакал, все плакали, даже Саванна и новый привратник, который положил на нее глаз с первой же минуты.

– Так уж повелось в нашем роду: Лесконфлеры дарили Франции самых великих героев, но и самые знаменитые скандалы, – вздохнул дядя. – В любом случае потомкам есть за что нас благодарить. А кто эта прелестная женщина? – спросил он, повернувшись к Саванне.

– Это Саванна, моя горничная из Америки, дядя Тео.

Саванна и Франсуаза взглянули друг на друга с явной подозрительностью.

– Америка! Боже мой, дитя мое, неудивительно, что мы не могли тебя отыскать! О, Элиза, ты ни разу не написала, не послала ни весточки, – укоризненно сказал дядя. – Мы думали, ты умерла.

Я сжала руку старика.

– Прости, дядя. Я много раз собиралась написать, честное слово, но потом происходили разные вещи, порой очень печальные, и мне не хотелось причинять вам еще больше горя. Мне казалось, что для вас будет лучше думать, что меня нет в живых. Я многое пережила, многое видела, на мою долю выпали удивительные приключения. Я думаю, вы можете мной гордиться. Но подождите. Где Оноре? В Париже? Он не женился?

Внезапно дядя Тео весь как-то сморщился и постарел.

– Оноре убит на дуэли, Элиза. Это произошло спустя примерно два месяца после того, как ты исчезла.

– Боже, – пробормотала я. – Это я во всем виновата. Кто-то сказал ему что-нибудь обо мне, и он… Он был такой вспыльчивый…

– Нет, нет, – перебил меня Филипп, – ты тут ни при чем. Он дрался из-за девушки. Ты же знаешь, каким был наш брат. Мы ничего не знали до самого конца, а когда узнали, было уже слишком поздно.

– Бедные мои, – медленно проговорила я. – Как бы мне хотелось быть с вами. Я знаю, как это тяжело.

– Всем было тяжело, – сказала Франсуаза. – Но время идет, то черная полоса, то белая. Ты очень бледна и худа, Элиза. Ты что, хочешь родить заморыша?

– Нет, Франсуаза, – засмеялась я, – не хочу. Я знаю, что этого просто не может случиться, коль скоро ты мной займешься!

– Надо было послушать ее, когда я вернулся из России! – засмеялся Филипп. – Она так на меня набросилась, будто я голодал по собственной воле.

– Можете не сомневаться, – фыркнула Франсуаза, – ваш Бонапарт вовсе не был тощим, когда вернулся в Париж. Так что, заявляю вам, хорошо, что его больше нет!

– Вот тут, Франсуаза, я с тобой совершенно согласен, – сказал дядя Тео. – Пойдем, Элиза, ужинать, а Франсуаза позаботится о твоей Саванне. Что за чудное имя! Америка! Я всегда хотел побывать в этой стране. Брат твоего деда Пьер-Клод обосновался в Америке, да ты, наверное, знаешь.