Опасная тихоня - [7]

- Ну хорошо, ты принципиально не желаешь иметь какое бы то ни было отношение к политике. Допустим, я тебе поверил, хотя, как известно, жить в обществе и быть свободным от общества... Ну допустим, допустим... Тогда как оценивать последнюю историю, из-за которой тебя выставили из газеты?

- Какая осведомленность! Выходит, это известие уже и до столицы долетело? - подивилась я. - Только твои источники тебя дезинформировали: из газеты меня не выставили - я сама ушла.

И на судьбах демократии этот факт, я думаю, никак не отразится.

- Нет, ты не увиливай! - горячился Венька, все больше и больше впадая в патетику. - Ты же выступила против Крутоярова, против этого чинуши и казнокрада! Выступила, не побоявшись, так сказать, с открытым забралом...

От этой дешевой демагогии меня чуть не стошнило на роскошные Венькины штаны.

- Слушай, Литвинец, ты ведь не на митинге, - напомнила я Веньке. - Зря не голоси. А про это самое забрало лучше вообще при мне не говори, у меня на него аллергия. И против Крутоярова, чтоб ты знал, я не выступала. Мне в руки попали материалы, которые сулили сенсацию, я их тиснула. И все! И все, слышишь? К лику борцов за справедливость и немеркнущие идеалы демократии ты меня не причисляй, понял? - Завершив эту пламенную речь, я покосилась на фаянсовую Венькину физиономию и сама себя мысленно отругала. С чего бы мне распинаться перед этой рожей, которой нет равных по части цинизма? Нет и не будет! Даже я по сравнению с Венькой беспробудная идеалистка. Просто смешно, честное слово! И разозлилась: вот проходимец, до чего ловок! Вывел меня из равновесия, не прилагая никаких усилий. Такой далеко пойдет. А впрочем, почему "пойдет", когда он уже пошел! Как-никак до Москвы добрался!

- Ну ладно, ладно, - примирительно забормотал Венька. - Не сердись... Ну переборщил немного, каюсь. Будем считать это издержками.., производства, хи-хи-хи... Это все по-дружески. Ты лучше, Кап, это.., соглашайся. Сама подумай, ты девка гордая, привыкла ходить, не глядя под ноги, а ситуация у тебя сейчас, хоть обижайся, хоть нет, швах. Ни в одну редакцию тебя теперь не позовут, поскольку Крутояров, насколько мне известно, так распорядился. Кланяться же ты не будешь... Безнадега получается самая настоящая, а посему тебе сам Бог велел принять мое предложение. Таким образом ты сразу не то что двух, а трех зайцев убьешь. Во-первых, хорошей работой себя обеспечишь, карьерные перспективы пока опустим, если хочешь. Во-вторых, вольно или невольно приложишь руку к тому, чтобы свалить Крутоярова с пьедестала, а Крутояров сегодня твой личный враг, причем без всякой политики. В-третьих, уж прости меня за высокий штиль, ты сослужишь хорошую службу своей родной области.

Едва этот сладкоголосый московский соловей довел свою фальшивую партию до конца, я испытала очередной рвотный позыв, но, как и в прошлый раз, неимоверным усилием воли его сдержала, чем, очень даже не исключено, нанесла серьезный урон собственному здоровью. Венькин спич я никак не прокомментировала - у меня просто цензурных слов для этого не нашлось, Венька же счел мое молчание за хороший знак и продолжал живописать светлые перспективы, автоматически открывающиеся передо мной по принятию его заманчивого предложения влиться в дружную команду кандидата на губернаторскую должность.

- Капуля, я же тебе не какую-нибудь крысу дохлую подсовываю, я же тебе стопроцентный верняк сватаю! Кандидат-то у меня какой! Не мухомор замшелый, а человек новой формации, демократ, можно сказать, до мозга костей. По всем показателям. Молодой, красивый, обаятельный, умный, перспективный. Минусов никаких, не кандидат - а один сплошной плюс. Все за него. - Венька принялся загибать свои короткие, поросшие черными волосками пальцы. - Первое дело происхождение, он же родился здесь, вышел буквально из народа, всего добился своим трудом, своим серым веществом! А фамилия, фамилия какая! Простая русская фамилия - Пашков. Да за такого...

- Стоп! - перебила я Веньку. - Это какой же Пашков? Не тот, что в восьмидесятых был тут у нас молодежным лидером средней задницы?

- Капа, Капуля, - с притворной укоризной покачал головой Венька. - Какая же ты все-таки хулиганка, честное слово! Да, он был первым секретарем комсомола в Пролетарском районе, но глупо было бы...

Я опять его перебила, задумчиво уточнив:

- А теперь, значит, он уже столичная штучка?

- Ну да, - подтвердил Венька. - С восемьдесят четвертого года. Сначала пошел вверх по комсомольской линии, в девяносто первом вышел из партии по идейным соображениям. Примкнул к демократам, работал на выборных должностях, в аппарате правительства... - Венька неожиданно прервал перечисление славных вех жизненного пути кандидата на высокую должность губернатора и подозрительно воззрился на меня. - А что, ты его знаешь?

Я пожала плечами:

- Просто фамилия знакомая.

- Ну-у, это объяснимо, - протянул Венька, - он же из местных. - Потом он воровато оглянулся, словно почувствовал, что в спину ему кто-то дышит, и снова затянул свою агитационную волынку:

- Слушай, Кап, мы с тобой давно друг друга знаем, и поэтому я могу говорить прямо, без обиняков... У Пашкова, скажу тебе без всякого преувеличения, большое политическое будущее, он истинный демократ, а главное за ним серьезный московский капитал.