Опасная тайна Зала фресок - [18]

Фрэнк ушел искать инспектора Тома. Раффин тщательно отряхивал брюки.

— Что теперь?

— Я собирался поговорить с патологоанатомом.

Раффин посмотрел на часы и покачал головой:

— Тогда давайте без меня. Мне все же нужно зарабатывать на жизнь. И я хочу побыстрее переодеться.

IV

От площади Италии до набережной де ля Рапе в Двенадцатом округе было всего четыре остановки на метро. В прескверном расположении духа Маклеод трясся в переполненном вагоне, щурясь от солнца, короткими залпами пробивавшегося через черные балки решетчатой арки — поезд проезжал по мосту через Сену. От стиснутых в вагоне вспотевших, разгоряченных тел жара казалась нестерпимой. Разглядев на западном берегу квадратное кирпичное здание Института судебной медицины, Энцо мрачно подумал, что тела, хранящиеся там в выдвижных холодильных камерах, лежат в куда более комфортной температуре.

Энцо не питал особого оптимизма. То, что представлялось неожиданным развитием событий — негаданное обретение черепа в ящике со странной коллекцией впридачу, — скорее всего окажется ложным следом. Если патологоанатом восстановил лицо по черепу без растительности на лице и голове, тогда это не Гейяр. При полном разложении плоти и мозга волосяной покров все равно остается. Чтобы волосы абсолютно истлели, пяти лет недостаточно. Даже у Тутанхамона сохранились следы шевелюры.

Получается, в сухом остатке нет ничего, кроме голой теории на основе пятен крови на церковном полу, загогулин в ежедневнике и французского фильма пятидесятилетней давности.

Сойдя на набережной де ля Рапе, Маклеод пошел пешком по берегу Сены под оглушительный шум машин на скоростной автомагистрали внизу. У другого берега покачивались пришвартованные к причалу Святого Бернара катера речной полиции. В маленьком сквере перед моргом не было ни души. Машины и грузовики с грохотом мчались через мост Аустерлиц, дробный перестук колес поездов метро лишь немного смягчало шуршание шин. Не самый тихий городской уголок, но Энцо справедливо рассудил, что клиентов морга шум не беспокоит.

Тела хранились внизу, за толстыми каменными стенами подвала, и вскрывались в отделанных кафелем подвальных же прозекторских патологоанатомами, ведавшими мрачными тайнами смерти. Ко входу вели лестница и пандус для колясочников. Не без мрачного юмора Маклеод подумал: «Хорошо, хоть облегчили спуск в морг инвалидам». Поднявшись по ступенькам, он прошел в просторную приемную, уставленную бюстами знаменитых врачей, и спросил доктора Генри Беллина.

Кабинет Беллина был на втором этаже. Несмотря на возраст, шестидесятилетний патологоанатом производил впечатление человека, распираемого нервной энергией. Твидовый костюм висел на высоком угловатом докторе как на вешалке: плоти на нем было меньше, чем на некоторых трупах в подвале. Беллина отличала не знающая дневного света бледная кожа и сильные костлявые руки, так чисто вымытые, буквально выскобленные, что на них больно было смотреть. Когда Маклеод вошел, врач как раз наводил порядок на письменном столе, собираясь уходить домой, — как большинство патологоанатомов, он был патологическим чистюлей.

— Да-да-да, — сказал он. — Хорошо помню. Странно, очень странно. Непонятный набор предметов в ящике. Но это уже не моя сфера, меня интересовал только череп.

— Вы проводили экспертизу?

— Да-да, я. Ничего необычного, мужчина от сорока пяти до пятидесяти пяти лет.

— Как вы это поняли?

— У женщин менее массивная нижняя челюсть и надбровные дуги не выражены, — нервно засмеялся Беллин. — Я всегда обходил в разговоре тот факт, что объем мозговой камеры женского черепа на два кубических сантиметра меньше, чем у мужского, — дамы негодуют-с. — Он положил в портфель какие-то бумаги. — А возраст удалось определить по окостеневшим швам между костями черепа. Плюс с внутренней стороны имелись глубокие бороздки, которые оставляют кровеносные сосуды у людей старшего возраста.

— Кажется, зубы были не просто выбиты, но раскрошены?

— Да, зубам и нижней челюсти нанесли значительные повреждения неизвестным предметом цилиндрической формы. Мне пришлось долго возиться с реконструкцией лица в районе рта.

— Предположительно зубы раскрошили, чтобы помешать идентификации по зубной карте.

— Ну, это очевидно. Однако кое-какие остались невредимыми. Недостаточно, чтобы облегчить положительную идентификацию — в случае, если у нас найдется кандидат во владельцы нашего черепа и зубная карта, — но довольно для меня, чтобы сделать слепок и воссоздать все зубы для большего сходства лица с оригиналом.

— Вы провели реконструкцию лица по черепу?

— Я предпочитаю термин «приблизительное воссоздание внешности». У меня своя метода. Смесь русской и американской школ. Герасимов заявлял о стопроцентной достоверности, Гартлифф дает семьдесят процентов сходства…

— А у вас какая достоверность?

— О, наверное, процентов восемьдесят. Череп из катакомб — одна из моих неудач, — сказал патологоанатом без тени огорчения. Мыслями он явно был уже далеко и торопился уйти домой. — Что-нибудь еще?

— Оно у вас сохранилось?

— Вы о чем?

— Ну, приблизительное воссоздание внешности?

— А, да, конечно.