Опасная тайна. Кому выгодны мировые войны - [67]

Два сионистских клана

К примеру, уже густо цитированный мною Г. Костырченко, в свою очередь, цитирует статью из № 2950 лондонской еврейской газеты «Jewish Cronicle» 20-х годов, в которой описывается страх лондонских евреев перед все более крепнувшими связями СССР и американских евреев. Лондонские евреи пишут определенно:

«Цель американских финансистов в настоящее время разрушить Британскую империю». Сам Костырченко после этого хихикнул: «Последняя фраза звучит слишком эффектно, чтобы быть правдой»[84].

А если перед тем, как хихикать, попробовать подумать?

До Первой мировой войны финансистам США было не до мирового рынка. Руководствуясь идеями Г. Форда, они осваивали собственный рынок и с его помощью развивали собственную промышленность. Доллару хватало работы внутри США, а заграничным сионистам США хватало прибылей от обращения доллара на Североамериканском континенте. Если смотреть на этот вопрос с другой стороны, то промышленность США к тому времени еще не производила столько товаров, чтобы торговать ими на рынках, занятых Британской империей — занятых британскими товарами, занятых британским фунтом стерлингов.

Но после Первой мировой в США началось перепроизводство и промышленности США перестало хватать своего рынка, в связи с этим война за рынки с Британией стала неизбежна. Именно это высчитали лондонские евреи и запаниковали.

Сегодня в России выдающимся экономическим аналитиком является А. П. Паршев. Достаточно сказать, что он задолго и точно вычислил и падение рубля в 1998 г., и войну в Ираке, — задолго до того, как США начали к ней готовиться.

В своей книге «Почему Америка наступает» он в плане экономических аспектов обратился к встрече в августе 1941 г. в бухте Арджентия президента США Рузвельта и премьера Великобритании Черчилля. Черчилль просил помощи, а Рузвельт выставил ее условия. Детали этой торговли описал сын Рузвельта Эллиот. Вот отрывок на данную тему:

«Известны высокие оценки личности Сталина со стороны действующих лиц той всемирной трагедии. Помните черчиллевское: «Приняв страну с сохой, оставил с водородной бомбой…» Менее известны, так сказать, встречные отзывы. Характеризуя Черчилля как человека, который не побрезгует залезть к вам в карман и украсть копейку, о Рузвельте Сталин отозвался иначе: «А этот — другое дело, работает по-крупному…»

Дело в том, что экономика того времени отличалась от нынешней. Свободной торговли всех со всеми не существовало: не было единого мирового рынка промышленных и сельскохозяйственных товаров. Были двусторонние договоры между странами о порядке торговли между ними, и третьему участнику доступа к этой торговле могло и не быть, разве только по более высоким ценам. В особенно выигрышной ситуации находилась Англия. Она торговала со своими доминионами по преференциальным соглашениям, неравноправным по отношению к ним. Другие страны завидовали Англии. Германия дважды пыталась вклиниться в эту систему — создать собственную колониальную империю или хотя бы зону торговли, где благодаря своему технологическому превосходству могла бы не бояться конкурентов. Свободной мировой торговли немцы то ли не хотели, то ли не надеялись на нее.

Америка же чувствовала в себе силы пойти по иному пути — она готова была конкурировать на любых рынках и рассчитывала на победу в этой борьбе. Когда-то в аналогичном положении была Англия, но с индустриализацией Германии и выходом на мировую арену Америки ей пришлось от агрессии фритредерства уйти в глухую оборону протекционизма. Вот что говорил на эту тему Рузвельт (уже не при англичанах), его слова Эллиот приводит в начале повествования о встрече в бухте Арджентия: «Есть еще одно обстоятельство, — сказал отец. — На карту поставлена судьба Британской империи. Английские и германские банкиры уже давно прибрали к рукам почти всю мировую торговлю — правда, не все отдают себе в этом отчет. Даже поражение Германии в прошлой войне не изменило дела. Так вот, это не слишком выгодно для американской торговли, не правда ли? — Он приподнял брови и взглянул на меня. — Если в прошлом немцы и англичане стремились не допускать нас к участию в мировой торговле, не давали развиваться нашему торговому судоходству, вытесняли нас с тех или других рынков, то теперь, когда Англия и Германия воюют друг с другом, что мы должны делать?»

Рузвельт знал, что и как нужно делать. На переговорах он поднял вопрос «свободы торговли»:

«Никаких искусственных барьеров, — продолжал отец, — как можно меньше экономических соглашений, предоставляющих одним государствам преимущества перед другими. Возможности для расширения торговли. Открытие рынков для здоровой конкуренции. — Он с невинным видом обвел глазами комнату.

Черчилль заворочался в кресле.

— Торговые соглашения Британской империи… — начал он внушительно. Отец прервал его:

— Да. Эти имперские торговые соглашения — о них-то и идет речь. Именно из-за них народы Индии и Африки, всего колониального Ближнего и Дальнего Востока так отстали в своем развитии.

Шея Черчилля побагровела, и он подался вперед:

— Господин президент, Англия ни на минуту не намерена отказываться от своего преимущественного положения в Британских доминионах. Торговля, которая принесла Англии величие, будет продолжаться на условиях, устанавливаемых английскими министрами.