Опасная магия - [46]

«Не помню, чтобы я такое говорил, но знаю».

— Оно длинное?

«Полчаса, чтобы выучить, еще четверть часа для произнесения».

— Тогда сначала сон, потом уборка. Потом снадобье.

Я скинула кроссовки, забралась в спальный мешок и заснула мертвым сном.

Глава 13 ПО СЛЕДАМ СНА

Я шла босиком по прохладному зеленому мху, росшему по берегам лесного ручья. У меня снова были две руки и два глаза, а весеннее солнце чудесно согревало кожу. В нескольких ярдах Купер, в одних штанах, стоял на коленях на плоском камне и полоскал в чистой воде белую футболку. Утреннее солнце играло на подтянутых мускулах спины и плеч.

С улыбкой я подошла к нему:

— Что ты делаешь?

— Не помню, откуда они взялись, но никак не могу отстирать. — Он поднял футболку из воды. По белой ткани расползались темные пятна крови. — Я тру уже несколько часов, но они никак не сходят.

Ветерок усилился. Мне показалось, что вдалеке зазвенели колокольчики или музыкальная шкатулка. Почти сразу я узнала мелодию «Двенадцать дней Рождества».

Где-то далеко заплакал младенец. Солнце сбежало с неба, ледяной ветер обжигал лицо. Я посмотрела на Купера — ручей затянулся льдом, он дрожал, сидя на камне, а его руки покрывала свежая кровь, струящаяся в холодном воздухе.

— Я не хотел, — прошептал Купер. — Бог свидетель, я не хотел.

Он закричал и содрогнулся от боли. Его тело посерело и превратилось в статую из пепла, раздуваемого ветром.

— Купер! — Я хотела закрыть его от ветра, но его тело рассыпалось в моих объятиях. Там, где должно было находиться его сердце, пылал кусок расплавленного железа — горячий металл капал из груди мне на левую руку, и вдруг я тоже превратилась в пепел… Я проснулась в полной темноте. Одежду и спальный мешок пропитал пот. Руки и глазницу ломило как никогда. Я села согнувшись на раскладушке, прижала к себе обрубок руки и тщетно пыталась остановить боль.

Меня совсем не утешило, что впервые я помнила кошмар после того, как проснулась.

«Ты в порядке?» — Пал запрыгнул на раскладушку.

— Нет, — ответила я и заплакала от боли, телесной и душевной, и несправедливости происходящего… Боже мой, Купер пропал, и как мне его вернуть, если весь мир против меня, и что он им сделал, и что теперь делать мне?..

«Джесси, успокойся, Джесси, все будет хорошо», — говорил Пал.

— Я не могу! — рыдала я. — Я не могу. Мне больно! «Я знаю, что ты многое пережила, слишком много для одного человека, но тебе надо взять себя в руки».

— Не могу. Я хочу спать, а как мне спать, если у меня все время кошмары?

Кто-то постучал в дверь.

— Богиня марихуаны, ты в порядке? — спросил за дверью Кай.

— В порядке, — вяло ответила я. — У тебя есть викодин или перкоцет[15]?

— Мы что-то такое покупали в Торонто…

— У меня ужасно болит рука, дашь мне одну таблетку?

— Ладно, надо поискать.

Я слышала, как он спустился по лестнице, и прислонилась к косяку в надежде, что кирпичная фея спустится с неба, стукнет меня по голове и боль исчезнет.

Наконец Кай вернулся, и я отперла дверь.

— Я заплачу. — Я взяла с его ладони толстую белую таблетку.

— Не надо… Надеюсь, тебе станет лучше, — ответил он.

Я поблагодарила его, заперла дверь, запила таблетку газировкой из холодильника и снова улеглась на раскладушку.

Сон получился прерывистый, и я не чувствовала себя отдохнувшей, когда Пал начал тыкать в меня своей острой мордочкой. В окно лился солнечный свет.

— Сколько времени? — Я ощущала себя больной и разбитой.

«Почти полдень, — ответил Пал. — До окончания заклинания анафемы осталось четыре часа».

— Четыре часа? Я посплю еще немного.

«Нет, вставай. Если ты сейчас заснешь, ты можешь больше не проснуться, — ответил Пал. — Ты горишь, и, если нос меня не подводит, у тебя стафилококк, так что надо с ним справиться, пока тебе не стало хуже».

— Инфекция? — Я вытащила отдающую дергающей болью руку из повязки; локоть так опух, что я едва могла его согнуть. Повязки пропитались желто-зеленым гноем. — Вот черт!

Я откинула спальный мешок и ринулась в ванную. Перед глазами все расплывалось. Включила свет, и вид забытой на время грязи привел меня в неожиданную ярость.

— Неужели никто из недоделанных студентов не знает, как пользоваться обычной губкой? — заорала я. — Будь оно проклято ко всем чертям, что за свиньей надо быть, чтобы жить в таком дерьме? Разве чистая ванная — это такое необычное желание?

Я задохнулась, мускулы свела судорога, спина выпрямилась струной, и вместо ругательств изо рта полились старые, забытые слова. В ванной поднялся небольшой смерч, а затем вспышка и удар грома ослепили меня и заставили упасть на колени.

«Боги! — Пал толкнулся мне в бедро. — Ты в порядке?»

— Ба… — Я заморгала, чтобы исчезли пятна перед глазами. Пол передо мной сиял белой чистотой. Раковина, ванна и туалет выглядели так, будто их только что доставили из магазина. — Святые кошки, это я сделала?

«Точно не я, — ответил Пал. — И я предполагаю, что ты не знаешь, как у тебя получилось?»

— Не-а. — Я поднялась на подгибающиеся ноги и подошла к унитазу.

«Ох уж эти Болтуны и ваши непредсказуемые вспышки вдохновения», — вздохнул Пал.

Пока писала, я рассматривала белые плитки под ногами. Линии раствора между плитками сдувались и раздувались.