Опасная любовь - [25]

— Чтобы продавать китайские кроссовки и гнилые колготки? — усмехнулась Наташа.

— Нет, что ты! Все будет самое настоящее, фирменное. Лучшие страны, какие хочешь — все будут с нами работать, товар свой давать. Самый лучший.

— Ну и что?

— Директор нужен, я же тебе говорю, Наташа. Оклад пока будет пятьсот долларов и процент от прибыли. Магазин в хорошем месте, на Сретенке.

— А я-то здесь при чем? — не понимала Наташа.

— И машина, шофер будет привозить домой, и на работу, и куда надо — везде привезет. Потому и звоню тебе.

— Я должна порадоваться за тебя или что? Объясни толком.

— Наташа, все время объясняю, почему не понимаешь? Иди, будешь директором. Все уже говорил, если еще что хочешь — скажи сама.

— Я — директором?! — изумилась Наташа. — Ты шутишь? Или решил поиздеваться надо мной?

— Зачем поиздеваться! — возмутился Радик. — Серьезно говорю.

— Серьезно? Да ты где-нибудь видел директора, которому всего двадцать лет и у которого нет высшего образования?

— Сколько хочешь видел. Банками руководят в двадцать лет, крупными компаниями — без высшего образования, даже с самым низшим бывает. Партией, страной руководили вообще без образования, а Гайдар полком командовал — даже моложе тебя был. Не этот Гайдар, у которого морда в телевизор не помещается, а тот, настоящий, понимаешь? Сколько еще можно уговаривать? Иди, Наташа, директором.

Наташа задумалась. Пятьсот долларов, машина с шофером — с ума можно сойти! Сейчас она получала около семидесяти пяти, и это считалось неплохо. Да Андрей около ста, если считать по курсу. И ничего, жить можно было. А пятьсот? Да еще проценты от прибыли? Что-то здесь не так.

— Нет, — сказала она, качая головой. — Спасибо за предложение, но я не смогу. Опыта нет, и не специалист я.

— Зачем «спасибо», зачем «специалист»?! — рассердился Радик. Именно рассердился, а не рассвирепел, как в тот ужасный вечер, и поэтому сейчас Наташа не боялась его. — Слушай, я знаю, где ты работаешь, чем занимаешься. Звонил твоим начальникам, разговаривал с ними. Сказали — хорошо работаешь, только все время свой нос суешь, куда не надо. Товар тебе не нравится, а где они другой возьмут? Какой есть, таким и торгуют. Потом, какой товар, где продавать, как продавать — все хочешь по-своему делать.

— Уже не хочу, — сказала Наташа. — Все равно никакого толку от этого нет, одна нервотрепка.

— Ну вот, — констатировал Радик. — Иди директором, будешь все по-своему делать. Везде свой нос можешь совать, решать, как надо правильно. Не нужно быть специалистом, понимаешь? У тебя товаровед есть, бухгалтер есть, продавцы есть, надо дизайнер — будет, надо строитель — будет. Я есть! Приди, скажи: хорошая идея в голову пришла, если будем делать — прибыль будет. Расскажи, а лучше посчитай. Если так — иди, делай свою идею, что надо — я дам. Что думаешь, Наташа? Сколько можно уговаривать?

Наташа зажмурила глаза, пытаясь представить себя важным директором большого магазина, и не смогла. Более того, где-то в глубине души зашевелились подозрения: чего это он такой добрый? Небось рядом куча женщин, которые более внимательны к нему, чем когда-то Наташа, может, и настоящие специалисты по торговле есть… Да за такие деньги, на таких условиях академики-экономисты согласятся работать. А он ей, неопытной девчонке, предлагает. Что-то здесь не так.

— Ты скажи мне, Радик, только честно: почему ты именно мне позвонил и предложил эту работу? — прямо спросила Наташа.

— Много причин. Я виноват перед тобой, нехорошо поступил — раз. Ты не стала позорить меня, кричать везде: я смелая, а Радик Назимов не мужчина вообще, трус. Тебе даже кричать не надо было, только показать запись Петру Яковлевичу. Он бы все, как положено, сделал. Значит, два. И потом…

Наташа поняла, что «три» будет самым главным.

— Ну-ну, — нетерпеливо сказала она. — Выкладывай все, что думаешь.

— Я думаю так… — сказал Радик и замолчал, а Наташа поняла, что он решает, стоит ли говорить ей то, что он думает на счет «три». — Наташа, об этом никто не должен знать. Поняла, да?

— Поняла, поняла. Ты же знаешь, я не болтливая.

— Петр Яковлевич, когда узнает — ты директор, очень станет нервничать. Мы будем работать, все скажут — хороший магазин, молодцы! Он совсем с ума сойдет. Пусть нервничает, да?

— Смотри, Радик, если Нигилист разозлится — это очень опасно, — предупредила Наташа.

— Боишься его?

— Нет.

— И я — нет. Я сам — очень опасно. Ты идешь директором? Слушай, некогда говорить, дело надо делать.

— Не знаю, мне нужно с мужем посоветоваться, — неуверенно сказала Наташа.

— Что муж, слушай! — Наташе показалось, что она увидела, как он раздраженно взмахнул рукой. — Давай, я сам поговорю с ним, скажу, народ хочет Наташу директором.

— Ох, нет, не надо, — поспешно сказала Наташа. — Спасибо за предложение, завтра я скажу тебе, согласна или нет. Должна же я подумать, в конце концов?

На том и порешили. Наташа положила трубку, откинулась на спинку кресла и стала думать, забыв, что на ногах незастегнутые сапоги, а рабочее время В «Тачанке» уже началось.

10

Театр «Фокус», где работал теперь Аристарх, в недалеком прошлом был обычной театральной студией в клубе имени Фрунзе завода «Центролит». Тогда в ней скрашивали свое существование домохозяйки из окрестных домов и заводская молодежь из тех, кто считал, что путь к сердцу любимого человека ближе всего — через театральную сцену. А потом пришел новый руководитель, который хотел называться не иначе, как «главный режиссер», и театральная студия превратилась в театр-студию.