Опасная колея - [34]
Описывать это ужин мы не станем — обычный домашний ужин в кругу большого семейства, встреча добрых друзей, почти что родных. Охи-ахи-поцелуи, дамские слёзы, старые воспоминания. Тит Ардалионович чувствовал себя лишним, но деваться было некуда. Ну, хоть поел хорошо — только за столом и понял, как сильно проголодался за этот бесконечный день.
Отужинавших гостей принялись оставлять ночевать. Но тут, по непонятной для Тита Ардалионовича причине (сам он уже готов был заснуть где угодно — хоть в доме самого обер-полицмейстера, хоть в дворницкой) Роман Григорьевич, как образно выразились его превосходительство, «уперся рогом». Ночуем в гостинице, всё тут! Михаил Евграфович поспорил-поспорил и рукой махнул:
— Весь в отца! Это у вас фамильная причуда! Его тоже никогда не оставишь в гостях… Васька! Прикажи господам сани подать!
Роман Григорьевич рассмеялся:
— Какие сани, дядюшка Михаил! Нам только дорогу перейти!
— Ах, верно, — спохватился тот.
Проживал господин обер-полицмейстер Тутчев почти напротив гостиницы «Российская». всего-то в паре сотен шагов… На всю оставшуюся жизнь запомнил Тит Ардалионович эту пару сотен шагов. Зимой темнеет рано, на севере — особенно. В Петровской столице уже несколько часов царила глухая НОЧЬ.
Свет фонарей не мешал её видеть: огромная — из вагона казалась меньше, нелепая и омерзительная. Чёрная тень на четырёх длинных, как жерди, ногах. Голова опущена, пасть оскалена, шерсть на загривке дыбом…
— Роман Григорьевич, — простонал Удальцев жалобно, — зачем мы не остались в доме его превосходительства?!
— Вы хотели, чтобы я оставил ЭТО на ночь в доме лучшего друга моего отца? А если оно приносит несчастье? — от этих слов бедному юноше сделалось ещё хуже.
— Роман Григорьевич, — взмолился он в полном отчаянии, — вы говорили, оно не заходит в дома!
— Говорил. А вдруг всё-таки заходит? Идите вперёд, не оглядывайтесь. Давайте делать вид, будто её нет вовсе.
Таким образом, обманывая не то жуткого преследователя, не то самих себя, перешли дорогу. Остановились у дверей «Российской». Призрачная тварь смрадно дышала им в спину… или так шутило разыгравшееся воображение? Не могут же призраки дышать?
Роман Григорьевич постучал. Дверь гостеприимно распахнулась… А-а-а! — истошно заорал швейцар и шарахнулся назад, не забыв при этом захлопнуть дверь. Они остались посреди ночной улицы, один на один с чудовищем.
— Нет, — сказал Роман Григорьевич, поворачиваясь к твари лицом, — это ситуация определённо начинает меня нервировать! — он взглянул прямо в морду твари, в её мутно-белые, словно фосфоресцирующие, без зрачков глаза. — Послушайте меня, господин Кнупперс!
Словно отвечая на призыв Ивенского, тварь широко расставила ноги, вытянула шею, приблизила к его побледневшему лицу узкое рыло. Удальцев от ужаса вжался в стену, а Роман Григорьевич продолжал, как ни в чём не бывало:
— Я настаиваю, чтобы вы немедленно отозвали от нас своё животное! Дальнейшее его присутствие будет расцениваться как незаконная попытка вмешательств в дела следствия с целью препятствования таковому, и караться по закону…
Тварь оскалилась, глаза зло полыхнули. «Это мы ещё посмотрим, кто кого покарает» — читалось на её отвратительной морде.
— И не рассчитывайте, что вам сойдёт с рук убийство агентов Особой канцелярии. О вашей, с позволения сказать, деятельности уже давно осведомлены третьи лица, и ваш коллега в том числе, так что свидетелей достаточно. Ну! Я жду! Господин Кнупперс, вы и так под подозрением, я бы на вашем месте не усугублял своего положения!
Некоторое время ничего не происходило, тварь продолжала таращиться в лицо «собеседника», дышать на него могильным тленом. А потом вдруг развернулась резко… или нет, даже не развернулась, просто поменялись местами голова и поджатый хвост, и медленно, словно нехотя, убрела в подворотню.
— О-ох! — тихо простонал Ивенский и привалился к стене. Сердце его стучало, колени противно, мелко-мелко тряслись, в голове было пусто и гулко. Он стоял и не двигался — оцепенение какое-то наступило. А под одежду уже забирался мороз.
— Роман Григорьевич, — Удальцев потянул его за рукав, — Роман Григорьевич, пойдёмте, а? Так холодно! — он не справился с собой и всхлипнул.
Ивенский усилием воли отлепил себя от стены.
— И правда, идёмте, не хватало ещё замёрзнуть до смерти во цвете лет! — он старался говорить спокойно и твёрдо, но в голосе всё-таки слышалась дрожь. — Стучите громче, пусть этот болван отворит!
Удальцев рьяно забарабанил кулаком в дверь.
— Открывай, скотина! Так-то у вас принято встречать постояльцев!
Громыхнула щеколда. Швейцар, испуганный и бледный осторожно выглянул на улицу. За его спиной маячили половые и горничные.
— Это что за безобразие! Как ты посмел, мерзавец, захлопнуть дверь перед носом его высокоблагородия? Оставил замерзать зимой на улице агентов Особой канцелярии! Гнать тебя надо со службы в три шеи! Завтра всё будет доложено хозяину! — развоевался нервной почве Тит Ардалионович, обычно такой мирный и добродушный.
Бедный швейцар стоял ни жив ни мёртв, обнажив седоватую голову, судорожно теребя фуражку.
— Так ведь эта… — лепетал он бессвязно, — там было… была там… Зверюга была! Сама огромная, чёрная, а глазищи белые и светятся… Страсть такая… — он вскинул на молодого барина глаза, в тайной надежде, что тот его слова опровергнет, дескать, примерещилось дурню, с пьяных, поди, глаз. Увы.
Закончилась страшная война. Уничтожена армия незаконных магов, кости некроманта обглодали курганники в Аттаханской степи… Подписано Соглашение о Вечном мире – а каждому школяру известно, действуют такие соглашения уж никак не меньше двух-трех лет. Увы! Даже такой короткой передышки не получило Староземье. Беда грянула вновь. Полыхают колдовские огни Престолов Силы, орды орков спускаются с гор. С севера, из глухих, забытых богами лесов, звериными тропами крадется в мир древнее Зло. Кто встанет на его пути? Ну конечно же они, наемники Судьбы! У них ведь уже есть опыт в делах такого рода…
А говорят, друзей не купишь… Купил своего друга Йорген фон Раух на невольничьем рынке эренмаркской столицы, всего-то за двадцать крон серебром! Зачем? Он и сам не знал. Была это простая случайность или воля богов, управляющих судьбами смертных, – разве угадаешь? Но если бы не встретились в тот день ланцтрегер Эрцхольм и силониец Кальпурций Тиилл, совсем иной оказалась бы судьба их мира, поглощенного Тьмой, что приходит на землю раз в тысячу лет и грозит остаться навсегда.Вот только приходит она не сама.
Никому не дано предугадать, как сложится его жизнь. Вот, к примеру, Иван Васильевич Степной, студент-почвовед… разве знал он заранее, что однажды по собственной, прямо скажем, глупости угодит в совершенно чужой мир, да не один, а в компании двух нелюдей, непростые взаимоотношения которых можно определить как «хищник — жертва»? Что придется ему якшаться с ожившими удавленницами и сумасшедшими магами, сражаться с плотоядными чудовищами и благородными героями, избавлять от проклятий королевские замки, свататься к принцессам, разыскивать одни магические артефакты и создавать другие?.
Нарушилось равновесие сил, перепуталась сеть магических потоков – значит, прозвучал сигнал к началу конца… А им так хотелось пожить для себя – героям, уставшим от бесконечных сражений, крови и смрада. Видно, такая у наемников судьба, что суждено им оставаться ее Наемниками, причем до скончания века. Как говорится, умереть молодыми, но… лучше сделать это как можно позже.Как быть? Что делать? Но если ты чувствуешь себя не только наемником, но и избранником Судьбы – тебе и решать.
Кто бы мог подумать, что подобный казус приключится с одним из Наемников Судьбы? И неважно, что принцесса, увы, не красавица, да и о любви речи не идет — брак планировался династический, жених с невестой даже незнаком. Спасать все равно надо, рыцарский долг велит.Вот и пришлось Наемникам снаряжаться в новый поход — не бросать же друга в беде? Нужно помочь, по-родственному, по-семейному… Но не знали они тогда, не ведали, что не оттонскому принцу и не даме его грозит беда, а всему миру! Потому что магия — наука тонкая и опасная, любая оплошность, любая неточность, вольная или невольная, может иметь самые страшные, гибельные последствия.
Хорошо тому, кто противостоит Тьме. Сразу ясно, что он – благородный герой, ступивший на стезю борьбы со Злом. Но тот, чьим противником оказывается Свет, поневоле задается вопросом: уж не само ли Добро он подрядился искоренять, а Зло, соответственно, сеять?Да, именно это приключилось с ними, недавними победителями Тьмы! Новая карта в колдовской книге, новая тайна, новое испытание для мира. И старый, но очень неприятный вопрос: кто станет Воплощением на этот раз?Под подозрением пятеро: Йорген фон Раух, темный по природе своей, Кальпурций Тиилл, податливый на колдовство, Черный Легивар, надумавший практиковать некромантию, Семиаренс Элленгааль, некогда отворивший путь Тьме, и юный хейлиг Мельхиор, выходец из семьи потомственных колдунов.
История о том, как пятеро друзей, наших современников, оказались в древнем Риме, отчего довелось им пройти через разнообразные приключения — под девизом: наш человек нигде не пропадет, и вовсе не потому, что он никому не нужен.
Кто-то представляет себе время в виде прямой линии, устремленной из прошлого в будущее. Кто-то – в виде реки, ветвящейся и петлистой. Но в действительности это бесконечный каскад лабиринтов, и только счастливчики точно помнят, что было в предыдущем лабиринте, и только мудрецы прозревают, что произойдет в будущем… потому что прошлое и будущее могут варьировать в широком диапазоне.
Изящная альтернативная история на тему — что было бы, если бы великий русский писатель Антон Павлович Чехов не умер в 1904 году, а жил бы еще целых сорок лет.Как бы он принял революцию, большевиков, и Ленина? Какое влияние бы оказывал на умы и стремления своих современников?Примечание:Первая половина повести — отредактированные фрагменты эссе Сомерсета Моэма «Искусство рассказа».Впоследствии «Второе июля...» стало эпилогом романа «Эфиоп».
Ранний рассказ Василия Звягинцева. Позднее «Уик-энд на берегу» Звягинцев включил практически без изменений как небольшую историю в роман «Андреевское братство».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.