Опасная колея - [114]
— Барин! Да я по тюрьмам, по каторгам столько лет, сколько ты на свете не прожил! Ужо всяко вашего брата насмотрелся! Опытный человек сыскного завсегда отличит, это уж не сумлевайся! У вас и взгляд-то особый, и слова особые, и дух от вас казённый идёт.
— И у меня тоже? И от меня дух? — искренне поразился Тит Ардалионович.
Возница обернулся, уставился изучающе. Потом признал вроде как нехотя.
— Нет. Ты, барин, больно молод ишшо, не успел сыскным духом пропитаться. Чай, первый год служишь? С осени?
— Верно! — по детски образовался такой проницательности Удальцев, только что в ладоши не захлопал.
— А я? — Роману Григорьевичу тоже стало интересно.
Сенька Хромый свёл брови к переносице, задумался.
— А ты, ваше высокоблагородие, чудной. Вроде, сыскной, а вроде как и нет. Другой от тебя дух, и облик другой. Убивать тебе доводилось немало, да… Кабы не глаза — я бы тебя за офицера принял. Но не из нынешних, которые тебе по летам ровня, а из тех, что войну прошли. Однако, взгляд тебя выдаёт, цепкий больно. Поди, нарочно сани мои выбрал?
— Нет, не выбирал, — ответил Роман Григорьевич честно, — Просто стояли ближе других.
— Ну-ну, — не поверил мужик, и перевёл разговор на Листунова, хоть тот его ни о чём не спрашивал.
— Вот ты, барин, сыскной так уж сыскной! От тебя полицейским управлением за версту шибает — не спутаешь. Сазу видать — на своём месте человек! — похоже, бывший каторжник иронизировал. Роману Григорьевичу вдруг показалось, что на самом деле Сенька Хромый не совсем тот, кем хочет казаться — не простой разбойник с большой дороги, мужик-лапотник: «ишшо», «окромя», «не сумлевайся»… И прозорливость его необыкновенная, пожалуй, не богатым жизненным опытом обусловлена, а тайными способностями, скрытыми или даже явными. Говорят, в прежние годы при больших разбойничьих шайках состояли свои колдуны…
— Как же ты согласился нас везти, если понял, что сыскные? Неужели зла не держишь? — наконец подал голос Листунов, на всякий случай, сжав пальцы на рукояти нового револьвера. Ему казалось, каторжник нарочно пустил их в свои сани, и везёт теперь на погибель, как Сусанин ляхов.
— И-и-и, барин! — открыто рассмеялся мужик. — На вас-то за что зло держать, когда вы мне во внуки годитесь? Тех, на кого я зло держал давно уж… гм… И потом, ведь кажный своё дело делает. Мы промышляем, чем умеем, вы нас ловите — так уж богами заведено, против богов не пойдёшь. А на деньгах, что от вас получу, и вовсе не написано, кто их дал: сыскной — не сыскной… — последние слова Ивана Агафоновича немного успокоили, но руки с револьвера он всё же не убрал.
Дорога вышла долгой.
Тянулись белые поля, перемежаемые кружевными берёзовыми перелесками. Встретилась пара деревенек, бедных, но идиллически-живописных: избёнки в снежных шапках, по окна вросшие в землю, утонувшие в сугробах; над крышами дымки столбом; жёлтые стога соломы, прикрытые сверху рогожками; покосившиеся заборы; опрятные домики-колодцы; неопрятные голые вётлы и веселые, краснеющие ягодами рябины, — хорошо! «И отчего мы так редко бываем в имениях? — принялся размышлять Роман Григорьевич, любуясь родными каждому русскому сердцу картинами. — Вот женится папенька, выселит меня из дому — брошу службу и перееду в Ивенское, буду заниматься хозяйством, как настоящий помещик. Стану по утрам пить чай с вареньем без косточек, а потом самодурствовать весь день напролёт. Псарню заведу, пожалуй. И девок в сарафанах, чтобы пели хором протяжные народные песни…» — иногда ему нравилось придумывать разные забавные глупости; это не значит, что он собирался однажды воплотить их в жизнь, просто таким образом развлекался.
Но с вёрстами, постепенно, незаметно, что-то начинало меняться в природе — безмятежность уходила, появлялась тревога. Сначала поднялся ветер и разрушил хрупкую инистую красоту, она осыпалась крупными хлопьями — рощи и перелески поскучнели. Потом на снегу кроме обычных лисьих стёжек и заячьих петель стали встречаться следы новые, удивительные — то отпечатки босых пяток, то огромных длиннопалых лап с когтями — будто африканская птица-страус гуляла, то валялся кто-то, и клочки чёрной шерсти ронял. Кое-где и кровь виднелась, хорошо, если не человечья. Валежника стало много, рядами лежал — ветви переломаны, стволы странно покорёжены. В полях зачернели бесснежные проплешины, будто кто-то огромный долго сидел тёплым задом. Небо приобрело неприятный желтоватый оттенок, и стаи ворон с паническими криками носились в нём.
— Подъезжаем! — объявил возница. — Сейчас кордоны начнутся. Ежели у вас нужной бумаги нет — могут не пустить, свободный проезд только местным жителям разрешён, кто, значит, в Красавке проживает, и дальше, в Телятинах и Омёте.
Нужные бумаги у Романа Григорьевича в запасе имелись — пропустили.
Дорога вильнула за холм, миновала овражек. Уже видны стали вдали крыши Красавки и справа от них, чуть в стороне, очертания военных шатров…
Тут оно и началось внезапно, как гром средь ясного неба. Сначала ветер взвизгнул каким-то особенным, разбойничьим посвистом, позёмка промчалась по дороге, убежала в поле. И вдруг в одно мгновенье не стало ни дороги, ни поля, ни мира вокруг — только белёсая колючая мгла, смешавшая воедино небо и землю. Снег валил с неба, снег вздымался в воздух с земли, вьюга выла, наметая поперёк пути косые сугробы.
Закончилась страшная война. Уничтожена армия незаконных магов, кости некроманта обглодали курганники в Аттаханской степи… Подписано Соглашение о Вечном мире – а каждому школяру известно, действуют такие соглашения уж никак не меньше двух-трех лет. Увы! Даже такой короткой передышки не получило Староземье. Беда грянула вновь. Полыхают колдовские огни Престолов Силы, орды орков спускаются с гор. С севера, из глухих, забытых богами лесов, звериными тропами крадется в мир древнее Зло. Кто встанет на его пути? Ну конечно же они, наемники Судьбы! У них ведь уже есть опыт в делах такого рода…
А говорят, друзей не купишь… Купил своего друга Йорген фон Раух на невольничьем рынке эренмаркской столицы, всего-то за двадцать крон серебром! Зачем? Он и сам не знал. Была это простая случайность или воля богов, управляющих судьбами смертных, – разве угадаешь? Но если бы не встретились в тот день ланцтрегер Эрцхольм и силониец Кальпурций Тиилл, совсем иной оказалась бы судьба их мира, поглощенного Тьмой, что приходит на землю раз в тысячу лет и грозит остаться навсегда.Вот только приходит она не сама.
Никому не дано предугадать, как сложится его жизнь. Вот, к примеру, Иван Васильевич Степной, студент-почвовед… разве знал он заранее, что однажды по собственной, прямо скажем, глупости угодит в совершенно чужой мир, да не один, а в компании двух нелюдей, непростые взаимоотношения которых можно определить как «хищник — жертва»? Что придется ему якшаться с ожившими удавленницами и сумасшедшими магами, сражаться с плотоядными чудовищами и благородными героями, избавлять от проклятий королевские замки, свататься к принцессам, разыскивать одни магические артефакты и создавать другие?.
Нарушилось равновесие сил, перепуталась сеть магических потоков – значит, прозвучал сигнал к началу конца… А им так хотелось пожить для себя – героям, уставшим от бесконечных сражений, крови и смрада. Видно, такая у наемников судьба, что суждено им оставаться ее Наемниками, причем до скончания века. Как говорится, умереть молодыми, но… лучше сделать это как можно позже.Как быть? Что делать? Но если ты чувствуешь себя не только наемником, но и избранником Судьбы – тебе и решать.
Кто бы мог подумать, что подобный казус приключится с одним из Наемников Судьбы? И неважно, что принцесса, увы, не красавица, да и о любви речи не идет — брак планировался династический, жених с невестой даже незнаком. Спасать все равно надо, рыцарский долг велит.Вот и пришлось Наемникам снаряжаться в новый поход — не бросать же друга в беде? Нужно помочь, по-родственному, по-семейному… Но не знали они тогда, не ведали, что не оттонскому принцу и не даме его грозит беда, а всему миру! Потому что магия — наука тонкая и опасная, любая оплошность, любая неточность, вольная или невольная, может иметь самые страшные, гибельные последствия.
Хорошо тому, кто противостоит Тьме. Сразу ясно, что он – благородный герой, ступивший на стезю борьбы со Злом. Но тот, чьим противником оказывается Свет, поневоле задается вопросом: уж не само ли Добро он подрядился искоренять, а Зло, соответственно, сеять?Да, именно это приключилось с ними, недавними победителями Тьмы! Новая карта в колдовской книге, новая тайна, новое испытание для мира. И старый, но очень неприятный вопрос: кто станет Воплощением на этот раз?Под подозрением пятеро: Йорген фон Раух, темный по природе своей, Кальпурций Тиилл, податливый на колдовство, Черный Легивар, надумавший практиковать некромантию, Семиаренс Элленгааль, некогда отворивший путь Тьме, и юный хейлиг Мельхиор, выходец из семьи потомственных колдунов.
История о том, как пятеро друзей, наших современников, оказались в древнем Риме, отчего довелось им пройти через разнообразные приключения — под девизом: наш человек нигде не пропадет, и вовсе не потому, что он никому не нужен.
Кто-то представляет себе время в виде прямой линии, устремленной из прошлого в будущее. Кто-то – в виде реки, ветвящейся и петлистой. Но в действительности это бесконечный каскад лабиринтов, и только счастливчики точно помнят, что было в предыдущем лабиринте, и только мудрецы прозревают, что произойдет в будущем… потому что прошлое и будущее могут варьировать в широком диапазоне.
Изящная альтернативная история на тему — что было бы, если бы великий русский писатель Антон Павлович Чехов не умер в 1904 году, а жил бы еще целых сорок лет.Как бы он принял революцию, большевиков, и Ленина? Какое влияние бы оказывал на умы и стремления своих современников?Примечание:Первая половина повести — отредактированные фрагменты эссе Сомерсета Моэма «Искусство рассказа».Впоследствии «Второе июля...» стало эпилогом романа «Эфиоп».
Ранний рассказ Василия Звягинцева. Позднее «Уик-энд на берегу» Звягинцев включил практически без изменений как небольшую историю в роман «Андреевское братство».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.