Опасная игра - [52]

— Мы можем отвезти тебя в такое место, где о тебе позаботятся, перевяжут плечо, и все такое, — предложил Кид. — Перевезем тебя на ранчо, Чип. Бад, тебе придется спешиться и подсадить его на твоего старого мерина. А я пока погляжу, что там с остальными.

Он отъехал в сторону и сделал небольшой круг, пока преследовавшая их пятерка проделала то же самое, только держась на приличном расстоянии. «Скорее всего, — мрачно подумал Кид, — они намерены выждать удобный момент, а потом неожиданно отсечь нас от ранчо. Ну а пока высматривают подходящее укрытие, чтобы подобраться к ним незамеченными как можно ближе». По всему было видно, что ни один из преследователей не стремился попасть под его прицел. Он вернулся к Трейнору и раненому.

— Послушай, что я скажу, Малыш, — обратился к нему Бад. — Стоит им увидеть, что мы увозим Чипа с собой, они будут драться как дьяволы, только чтобы вырвать его из наших рук. Он ведь один из их лучших людей. Будь уверен, так просто они его не отдадут. Оставь его, пусть лежит, голову даю на отсечение, что в таком случае нам дадут убраться без единой царапины!

— Помоги ему сесть в седло, — коротко бросил Кид, будто не слышал приятеля. — Уж ты мне поверь, Бад, я знаю, что почем, какую веду игру и чем в ней рискую. Сажай его в седло! Эй, Чип, ну-ка, вставай, слышишь?

— С места не сдвинусь, можете не рассчитывать! — упрямо буркнул Грэхем. — А если я вам так уж нужен, можете меня на руках отнести, не развалитесь!

Услышав столь наглое предложение, Бад украдкой покосился на Кида и был поражен той странной переменой, которую заметил в его лице. Оно потемнело, будто налилось кровью, брови угрюмо сдвинулись, глаза яростно сверкали, словно у разъяренного зверя. Ноздри короткого носа бешено раздувались, между раздвинутыми в какой-то дьявольской усмешке губами сверкали зубы.

— Отнести тебя? Да еще на руках?! — прорычал Малыш. — Ну, сейчас я тебя отнесу!

Натянув поводья, он заставил Дак Хок взвиться на дыбы и круто развернуться. Никто не успел и слова сказать, как в воздухе свистнул кнут. Свесившись с седла, Кид наклонился вниз и вытянул Чипа поперек туловища ременным арапником, потом еще и еще раз.

— А теперь быстро в седло! — скомандовал он.

Чип Грэхем не издал ни звука, только поднял на него глаза, в которых горела смертельная ненависть и обещание мести. Губы его раздвинулись, обнажив белоснежную полоску зубов. Казалось, он улыбался над только ему понятной шуткой. Но улыбка его была полна столь неприкрытой злобы, что Бад Трейнор не выдержал. Похолодев от страха, он прикрыл ладонью глаза, стараясь избавиться от вида этого чудовища.

В это время Кид поднял кнут, но Чип, похоже, решил не давать ему повода еще раз пустить его в дело — пошатываясь, он встал на ноги. Левая его рука беспомощно свесилась. Кровь тут же хлынула потоком, мгновенно окрасив в багровый цвет рукав от плеча до манжеты. Однако он даже не поморщился. Схватившись за луку седла, Грэхем легко вскочил на спину мерина.

— Давай я тебя перевяжу, — неловко предложил Бад.

— Сначала спроси, позволит ли он тебе это сделать, — процедил сквозь зубы Малыш.

При этих словах у Трейнора мгновенно пересохло горло. Было когда-то время, когда он высокомерно считал себя таким же крутым и таким же опасным, как эти люди. Потом прямо-таки пыжился от гордости, вспоминая, как отважился ринуться в бой с кровожадными бандитами, явившимися в дом его отца, — это было в тот вечер, когда ему удалось спасти Киду жизнь. Но теперь, втихомолку сравнивая себя с ним и Чипом Грэхемом, сам себе показался ребенком в кишащем опасностями лесу, где всюду дикие звери, готовые в любую минуту вонзить в него когти. Ему вдруг стало не по себе.

Однако Баду и в голову не пришло спрашивать разрешения. Куда бы он ни направлялся, в сумке, притороченной к седлу, всегда возил с собой бинты и что-нибудь, чем можно было бы прижечь рану. Не говоря ни слова, Трейнор оторвал пропитанный кровью рукав рубашки Грэхема, потом, как мог, перевязал ему плечо. Чип держался так, словно ничего не произошло, но вид его раны был жуткий. Скорее всего, именно этим и объяснялась мертвенная бледность, покрывавшая загорелое лицо этого невероятно гордого и упрямого юноши. Впрочем, можно было не сомневаться, что не только потеря крови заставила побледнеть надменного, как сам дьявол, Чипа, но и больно задетая гордость.

«Когда-нибудь очень скоро, — угрюмо думал он про себя, — может быть, еще до заката солнца, но я уж постараюсь сделать так, чтобы этот мерзавец Кид попался мне в руки! Этот ублюдок еще будет умолять меня о смерти!»

То ли все это достаточно ясно было написано на его лице, то ли Бад обладал проницательностью одного из пророков древности, но только он мгновенно догадался, какие мысли гложут Грэхема. Перевязав ему рану, он повернулся к Киду и увидел, что тот едва сдерживает нетерпение. Убедившись, что перевязка закончена, раздраженно пробурчал:

— Давай поторапливайся! А если он вздумает упрямиться, не ломай себе голову — угости его хорошенько арапником, видно, ему это пришлось по вкусу! Похоже, кнут — единственное, что понимают эти мерзавцы! Сам небось видел, как порой собаки вдруг кидаются на хозяина, и тогда только хорошая порка способна вправить им мозги! А насколько я знаю этих подонков, которые и мать родную не постесняются прирезать, если им за это заплатят, то все они относятся именно к такой категории. Разговаривать с ними по-хорошему — только зря время терять.