Опасная игра - [40]

Было в этом что-то таинственное и непостижимое. Откуда в такой маленькой женщине эта почти мужская несгибаемая твердость? Но может быть, именно эта тайна, окутывающая Элинор с головы до ног, придала им сейчас уверенность, силу и мужество.

Не прошло и нескольких минут, как все трое вывели лошадей из конюшни и разъехались в разные стороны. Скоро только удаляющийся стук копыт, постепенно затихающий вдали, напоминал об их поспешном отъезде.

Конечно, в окрестностях ранчо, как это обычно бывает, было немало скваттеров, известить которых не составило бы особого труда. Но люди Милмана в силу ряда причин не очень-то с ними ладили. Поэтому обратиться за помощью можно было лишь к соседям — владельцам нескольких больших ранчо, с которыми семья находилась в приятельских отношениях. К тому же только там можно было рассчитывать набрать достаточно большое количество вооруженных людей, которые теперь были необходимы. Кроме того, Чет Вэгнер давно уже прославился на всю округу своей храбростью. И все-таки Джорджия Милман краснела от стыда, когда пыталась себе представить, как она будет просить его о помощи.

Но как бы там ни было, стиснув зубы и мрачно нахмурившись, девушка продолжала гнать коня вперед. Джорджия предусмотрительно выбрала на конюшне отлично вышколенного, резвого мерина и теперь этому радовалась. Конь летел, как птица, и на душе у нее понемногу посветлело. Быстрая скачка, прохладный утренний ветерок, охладивший разгоряченное лицо, быстро прогнали прочь терзавшие ее сомнения и стыд. В конце концов, подумала она, что постыдного в том, чтобы обратиться за помощью к человеку, который когда-то предлагал ей выйти за него замуж?!

Мысли ее постепенно вернулись к оставшейся дома матери. Джорджия до сих пор не пришла в себя и в то же время смутно чувствовала, что могла бы и раньше догадаться, что за человек ее мать. Ведь и прежде не раз бывало так, что под изящной и грациозной мягкостью Элиноры она чувствовала сталь.

На душе у Джорджии просветлело, сердце радостно забилось в груди. Ей показалось, что весь мир вокруг снова расцвел яркими красками. На скалах бриллиантами сверкала утренняя роса, трава тоже еще была влажной и блестела на солнце. Увы, девушке было хорошо известно, что одной только росы будет мало, чтобы утолить жажду истомившихся животных. Но во всяком случае, это поможет им продержаться хоть немного. Если же соседи не захотят или просто не смогут им помочь, может быть, с надеждой подумала Джорджия, они хотя бы смогут что-то посоветовать. Она огляделась по сторонам. Очертания хорошо знакомых с детства голубых гор, стоящих на горизонте, ненадолго успокоили ее смятенную душу. Ведь столько раз Джорджия любовалась ими прежде, счастливая и беззаботная, и теперь ей почему-то не верилось, что эти времена канули в Лету.

Все еще будет хорошо, успокаивала она себя. Неужели же жителям Запада не хватит благородства и отваги в трудную минуту протянуть Милманам руку помощи?!

Лошадь быстрым галопом взлетела на вершину холма, такую плоскую, что издалека ее легко можно было принять за крышку стола. Впереди расстилалась заросшая зеленью лощина. Бросив взгляд вниз, Джорджия, повинуясь какому-то безотчетному импульсу, вдруг резко осадила коня. По противоположному склону, закинув назад увенчанную тяжелыми рогами голову, карабкался испуганный олень. Он мчался вперед, напрягая последние силы, и девушка замерла на месте, не в силах оторвать от него глаз.

А мгновением позже на вершине холма почти бесшумно возник всадник — высокий молодой человек на черной лошади со странными серебристыми отметинами на груди и на шее, напоминавшими птичьи перья.

Джорджия моментально узнала эти отметины — ведь именно благодаря им Дак Хок получила свое прозвище — и задохнулась от волнения. И тут увидела, с каким искусством всадник пустил кобылу вниз по склону холма.

Это казалось почти невероятным. Ни одно живое существо не может сравниться в быстроте с оленем, находящимся в расцвете сил. Его нельзя догнать, когда он несется по горному склону, легко преодолевая громадные расселины, молнией перескакивая с одного горного уступа на другой, пушинкой взмывая в воздух, будто это не стоит ему ни малейшего труда.

Но сейчас все обстояло по-другому. Дак Хок, вытянувшись в воздухе, как летящая стрела, вихрем неслась вслед за рогатым. А он, перепуганный насмерть топотом копыт, который эхом отдавался у него в ушах, и свистом лассо над его головой, с каждым прыжком все больше и больше проигрывал эту борьбу.

Вот веревка с шипением в очередной раз взвилась в воздух и туго сдавила ему шею. Олень на полном скаку перекувырнулся через голову и рухнул на землю. Потом мгновенно вскочил на ноги, но было уже поздно.

Всадник, мчавшийся за ним по пятам, соскочил на землю. Молнией блеснул в воздухе острый охотничий нож, и все было кончено. Олень вздрогнул, попытался было приподняться и уронил голову. Шагнув к нему, Кид нанес зверю последний удар, прекративший страдания животного.

Все произошло в одно мгновение.

И вдруг Джорджия Милман заметила, что плечи ее трясутся от истерического смеха. Неистовое возбуждение охватило ее при виде человека, верхом на лошади преследующего свою жертву. Чем-то он напомнил ей тех легендарных краснокожих, которыми когда-то славились эти места. Должно быть, только лучшим их воинам было по плечу нечто подобное — подвиг, которым любой охотник был бы счастлив гордиться до конца своих Дней, рассказывать о нем внукам и правнукам!