Опальный принц - [34]
Кико громко зевнул.
— На ногах не стоишь — так спать хочешь, верно?
Кико кивнул. Он смотрел на ангела-хранителя, на кресло в цветах, на металлический стеллаж, на пустые кровати братьев, на то место, где загоралась радуга. Витора села на кровать Маркоса, посадила Кико к себе на колени и сняла с него туфли и гольфы. Взяла желтую пижаму:
— Ну, надевай… нет, другую руку, вот так.
Она застегнула кофточку доверху и сказала:
— Смотри вставай сухим, как сегодня. Ты ведь уже большой.
Она откинула одеяло и положила мальчика между белыми простынями. Кико сказал:
— А если я встану сухим, я пойду в школу вместе с Хуаном.
— Пойдешь…
— Завтра?
— Очень-очень скоро. Ну начинай: «Милый, милый Иисусик…»
Кико опять зевнул, сглотнул несколько раз и продолжил: «… ты ребенок, как и я, оттого тебя люблю я, вот тебе душа моя».
— Твоя во веки веков, — сказала Вито.
— Нет, не моя, — ответил мальчик.
Витора по-матерински подоткнула ему одеяльце. И вдруг сказала:
— Мы не помолились за Фемио. Хочешь, помолимся за него немножко, Кико?
— Да, Вито, — ответил Кико в полусне. — Фемио идет на папину войну?
Витора глубоко вздохнула:
— Куда денешься. Ну, сложи ручки, вот так. «Милый…
— … милый Иисусик, ты ребенок, как и я, оттого тебя люблю я, вот тебе душа моя».
— Твоя во веки веков.
— Нет, не моя.
— Доброй дороги Фемио, удачно ему добраться, аминь, — закончила Витора.
Она снова подоткнула одеяльце так, что снаружи остались только глаза да светлая челка, и шумно поцеловала его в лоб:
— До завтра, и смотри не намочи постель.
Потушила свет и закрыла за собой дверь. Несколько секунд Кико лежал неподвижно и дремал, но, услышав щелканье двери, широко раскрыл глаза и, не шевелясь, стал водить ими по сторонам; фрамуга над дверью тускло светилась, и в полумраке он увидел угрожающе застывшего в воздухе ангела-хранителя, глаза, крылья и незамедлительно — рога и хвост и закричал изо всех сил:
— Вито!
Но никто не пришел, а черт начал шевелиться, и рядом, в ногах постели, вдруг возник мертвый Маврик, и Кико завопил что было мочи:
— Вито!!
Но вошла Доми.
— С чего это ты так раскричался? Что тебе надо, скажи на милость?
— Пить, — ответил Кико, сразу успокоившись, потому что при свете, в привычном присутствии Доми черт снова стал ангелом-хранителем, а Маврик — зеленым пластмассовым горшком, и когда Доми вернулась и сказала ему: «На, пей», он отхлебнул глоток и сказал: «Да, Доми», и Доми проворчала: «Больше не проси ни пить, ни чего другого, я не приду, так и знай», и он ответил: «Да, Доми», упал на постель и поскорее зажмурился, чтобы не видеть, как наступит темнота, но, услышав хлопок двери, приоткрыл один глаз и в полумраке различил Лонхиноса с огромным шприцем в руке, а позади Солдата — тот присел на корточки, сжимая кинжал: вот-вот кинется, — и, не в силах сдержаться, закричал снова:
— Вито!
Но при звуке его голоса Лонхинос начал двигаться, а Солдат выпрямляться, и Кико в ужасе натянул одеяло на голову и истерически заплакал, громко вскрикивая: «Вито, Вито, иди сюда», но в дверь снова вошла Доми, зажгла свет и встала возле кровати, скрестив руки на груди.
— Ну, объясни, что теперь тебе приспичило? — едко спросила она.
Лонхинос был уже не Лонхинос, даже отдаленно на него не походил — просто край стеллажа с кувшином наверху, а Солдат — тоже не Солдат, а кресло, обтянутое винилом, с его аккуратно сложенной одеждой, и Кико сказал:
— Хочу пи-пи.
— Да разве Вито тебя не ставила?
— Нет.
Доми подняла мальчика на ноги и поднесла зеленый пластмассовый горшок. Она терпеливо подождала.
— Сам видишь, — сказала она наконец, — две капли, вот и все. Главное, чтобы ты не намочил кровать, неряха.
Кико снова лег, зажмурился и закрыл лицо одеялом, но едва он успел это сделать, как услышал над собой грозное хлопанье крыльев, и снова закричал:
— Доми!
Доми приоткрыла дверь.
— Хорошенькое дело, — заворчала она. — Ну, что теперь?
Голос Кико звучал рассерженно:
— Не закрывай дверь!
Доми оставила дверь полуоткрытой, но, услышав ее шаги, Кико закричал опять:
— Доми!
— Что?
— Пусть ложится Пабло!
— Пабло надо поужинать, так что успокойся.
— Тогда… тогда… пусть придет мама!
— Твоя мама занята.
— А я хочу, чтобы она пришла!
— Спать. — И Доми закрыла дверь.
— Мама!!!
Вдали послышались мамины каблуки, и Доми открыла дверь. Ее голос звучал теперь слащаво, необычно ласково:
— Кико, сынок, дай же твоей маме поужинать.
Каблуки стучали уже по плиткам коридора. Раздался мамин голос:
— Что тут происходит?
— Да вот не спит, — ответила Доми.
Но Мама была уже рядом, она присела на кровать Маркоса и нежно говорила:
— Что с тобой, Кико? Тебе страшно?
— Да, — пробормотал Кико.
— Чего же боится мой мальчик?
Кико вытащил руку из-под одеяла и на ощупь поискал мамину. Мама взяла его ручку в свои ладони, и он ощутил их спасительное тепло.
— Когда тебя не было, прилетал черт и тащил меня за волосы в ад, и Маврика тоже, а потом Лонхинос делал мне укол, и Солдат хотел убить меня двулезым кинжалом, а Призрак…
— Ох, сколько историй. Кто тебе их рассказывает, Кико?
Голос Мамы успокаивал, убаюкивал его, и теперь все в полумраке выглядело по-обычному. Кико сказал:
— Доми.
— Уж эта Доми… — сказала Мама.
В книгу вошло произведение ведущего испанского писателя наших дней, хорошо известного советскому читателю. В центре романа, написанного в жанре эпистолярной прозы, образ человека, сделавшего карьеру в самый мрачный период франкизма и неспособного критически переосмыслить прошлое. Роман помогает понять современную Испанию, ее социальные конфликты.
В 1950 году Мигель Делибес, испанский писатель, написал «Дорогу». Если вырвать эту книгу из общественного и литературного контекста, она покажется немудреным и чарующим рассказом о детях и детстве, о первых впечатлениях бытия. В ней воссоздан мир безоблачный и безмятежный, тем более безмятежный, что увиден он глазами ребенка.
Творчество выдающегося испанского прозаика хорошо знакомо советскому читателю. В двух последних произведениях, включенных в настоящий сборник, писатель остается верен своей ведущей теме — жизни испанской деревни и испанского крестьянина, хотя берет ее различные аспекты.
Мигель Делибес, корифей и живой классик испанской литературы, лауреат всех мыслимых литературных премий давно и хорошо известен в России («Дорога», «Пять часов с Марио», «У кипариса длинная тень», др.). Роман «Еретик» выдвигается на Нобелевскую премию. «Еретик» — напряженный, динамичный исторический роман. По Европе катится волна лютеранства, и католическая церковь противопоставляет ей всю мощь Инквизиции. В Испании переполнены тюрьмы, пылают костры, безостановочно заседает Священный Трибунал, отдавая все новых и новых еретиков в руки пыточных дел мастеров… В центре повествования — судьба Сиприано Сальседо, удачливого коммерсанта, всей душой принявшего лютеранство и жестоко за это поплатившегося.
Мигель Делибес, ведущий испанский писатель наших дней, хорошо известен русскоязычному читателю. Повесть «Клад» рассказывает о сегодняшнем дне Испании, стоящих перед нею проблемах.
Известный испанский писатель Мигель Делибес (р. 1920) полагает, что человек обретает силу, свободу и счастье только в единении с природой. Персонажи его романа «Крысы» живут в адских условиях, но воспринимают окружающее с удивительной мудростью и философским спокойствием.
Сборник рассказов, принадлежащих перу бывшего учителя географии Павла Стреблова (1912–1983), — о взаимоотношениях человека с окружающим его миром природы и животных. Доверительный тон повествования, глубокое знание повадок животных и птиц — все это привлекает юных читателей, воспитывая в них чувство любви и уважения к живому миру. Второе издание. Иллюстрации С. Стерна.
Книга «Карлуша» представляет собой воспоминания автора о своем детстве. Воспоминания без всяких прикрас, то есть, как оно было на самом деле. Все радости, горести, переживания в душе, сочетающиеся с родной природой. В книге говорится и о зарождении интереса к рептилиям, то есть почему автор их очень полюбил. Два душеполезных рассказа, сочиненных автором и одна поучительная история, взятая им из жизни его друга, привносят в книгу особый колорит. Здесь есть и юмор, и драма, свет детства и горькие нотки. Подлинная история о вороне Карлуша, пытается оптимизировать драматичность событий, чтобы еще раз задуматься о нашей цели жизни на Земле.
Впервые в России — полное собрание сказок Ганса Христиана Андерсена в одной книге! В этой книге собраны все сказки всемирно известного датского писателя, переведенные на русский язык за последние 150 лет. Проиллюстрированы они лучшими произведениями из букинистических изданий XIX–XX веков и дополнены жизнеописанием и личной перепиской автора. «Жизнь — прекраснейшая из сказок», — утверждал Ганс Христиан Андерсен. Его сказки — неотъемлемая часть и детского, и взрослого мира. Они актуальны для любого возраста.
Традиционный школьный спектакль школы имени Букера Т. Вашингтона в этом году был под угрозой срыва из-за бунта колдунов — силы добра и зла разного цвета кожи сцепились в схватке.
В волшебной долине единорогов и праздники всегда совершенно волшебные. На празднество в честь дня рождения Авроры, королевы долины, пригласили всех-всех, даже Аишу и Эмили, девочек из нашего мира, и добрых подруг Авторы. Но кто-то хочет сорвать праздник. Блёстки, которыми собирались осыпать именинницу, превратились в жижу, а прекрасные подарки в нарядных коробках оказались испорчены… Аиша и Эмили намерены разобраться и всё исправить. В конце концов без приключений не бывает идеального дня рождения!