Опаленный, том 2 - [8]

Но верный ангел-фамильяр графа берёг его рассудок. Светящиеся руки лежали на плечах Булычева, одаривая всё тело спокойным теплом. Лишь благодаря этому демоны не смогли влезть Николаю Александровичу в голову и отдать через него приказ сложить оружие. Ему страшно было представить, что твориться с теми людьми, что не имеют подобной защиты. И новость, что Пётр Павлович с его подчинёнными дают достойный отпор врагу, безусловно была самой радостной за последние полчаса.

— Коля, я дозвонился до младшего Загоровского! Он сказал, что скоро к Смоленску подведут пару дивизий с области! Через час-другой, как получится, у них проблемы на дороге! — графу Воробьёву приходилось практически кричать в трубку, лишь бы его смогли правильно расслышать.

— Понял, Петя! Хорошие новости!

Военные могли переломить ход идущей битвы, но их надо было ещё дождаться. Пока же, судя по донесениям уцелевших, демоны давили со всех сторон, не давая и шанса на победу. Только отдельные отряды инквизиторов могли что-то противопоставить рогатым тварям — и то лишь потому, что уничтожать демонов было по их части.

Очень не хватало хотя бы какой-то организованности. Граф Булычев был готов хоть разноцветными флажками с крыши размахивать, лишь бы уцелевшие подчинённые выполняли его приказы. Но были разве что сигнальные ракеты — от них отказались после первого же применения. На яркую вспышку в небе тут же двинулась целая толпа демонов. Благо, особняк был достойно защищён и выдержал осаду.

— К ва… пххххтшшш… дут!

— Что? — связь с графом Воробьёвым оборвалась. Попытки дозвониться снова никаких результатов не дали. Булычева тронула тень беспокойства за давнего товарища. Ведь обрыв звонка мог случиться по совершенно любой причине. В том числе и из-за очередной волны демонов.

И ещё Николая Александровича сильно беспокоила судьба дочери, что решила уехать с Тем-кто-помнит. Жизни гостей из Японии волновали его куда как меньше, но раз Екатерина Николаевна не смогла — или не захотела — убедить Ронина в том, что лучше бы ему оставаться под защитой стен его дома, то приходилось смириться со случившимся. Ведь как-никак Ивану было виднее, что делать. Его решения опирались на настолько огромный опыт войны с демонами, какого не будет ни у одного человека на Земле. Даже если в этом случае он и ведом эмоциями — в любом случае Тот-кто-помнит не стал бы делать что-то во вред человечеству.

Булычев свято верил в то, что именно в Иване Ронине, любом его поступке кроется ключ к победе над древним врагом. Тем, что мучал души людей тысячи лет ради собственного удовольствия. Тем, что когда-то забрал его возлюбленную. Его уверенность в юноше была непоколебима и фанатична. Лишь только он узнал о том, что где-то в мире мог появиться человек, что поведёт всех в бой против самого Люцифера — он начал готовиться сам. И готовить свою юную на тот момент дочку к тому, что она — суженая Того-кто-помнит.

Даже в момент, когда по всему миру каждую минуту гибли тысячи человек, горели города и сёла, стирались с лица земли целые страны — в глубине души Николай Александрович был рад. Всё складывалось как нельзя лучше для него. А многочисленные смерти тех, кого он даже не знал — за них граф не переживал. Ведь когда они победят, даже в Преисподней человек станет хозяином. За это он мог заплатить любую цену.

В кабинете вдруг раздался ещё один звонок. Радуясь тому, что работники наконец-то сумели восстановить сообщение, Булычев поднял трубку.

— Коля, колонну обстреляли на подъезде к городу, никого из командиров не осталось. Мы должны принять командование на себя! — прокричал в трубку граф Ермолинский. Это, конечно, было ужасной утратой, но…

— Понял, Миша. Пётя с Лёшей в курсе?

— Да!

Рот Николая Александровича растянулись в хищном оскале. Вместе с указаниями Того-кто-помнит они смогут нанести удар в самое слабое место и пойти в контратаку, прямо в сами глубины Ада. Осталось лишь дождаться того момента, когда он и его дочь вернутся.

Глава 3

Слух возвращался ко мне не торопясь. Свист и писк в ушах не оставили меня, даже когда мы всей гурьбой вышли из горящего особняка. Мне всё пытались что-то говорить, явно не понимая всех тех жестов, что я показывал. Только когда я уселся за руль «Коррадо», сквозь звон начали доноситься какие-то сторонние звуки. Повезло, значит, не оглох совсем.

Японцы вскрыли дверь гаража и выгнали ту единственную машину, что оставалась на ходу. На ней мы с Ханой и близняшками ездили к графу Булычеву тогда, на ней же они приедут и сегодня. Другой автомобиль, попроще, стоял у ямы в несколько не готовом к движению состоянии — двигатель поднят над капотом, сняты фары и многие прочие мелочи. Что такого случилось за время моего короткого отъезда, что понадобились подобные манипуляции с машиной? Этого я пока не мог узнать.

Сестра и её телохранительницы всё-таки поехали со мной и Катей. После случившегося им всем было очень не по себе. Кроме того, Фудзивара хотела расспросить Булычеву насчёт происходящего в городе. Мне так показалось — они долго и оживлённо говорили, но я не мог разобрать ни слова. Катя-то, в отличие от меня, надела активные наушники, которые я под шлемом не заметил, и пострадала в куда меньшей степени от своей бездумной пальбы.