Опалённые крылья мечты - [8]

Ольга глубоко вдохнула, закрыла глаза, сосредоточилась. Голова очистилась от лишних мыслей, как всегда происходило в сложных и ответственных ситуациях, мышцы отозвались готовностью к действию. Нервы, дрожь, а возможно и истерика — все это будет после, а сейчас нужно сделать то, к чему она готовилась последние полгода тренировок — выступить на все сто, продемонстрировав подругам, тренеру и комиссии все, чему она научилась за это время.

Оля подошла к началу дорожки, секунду стояла недвижимо, затем побежала, сперва медленно, но с каждой секундой все больше наращивая скорость, чтобы на последних метрах дорожки, оттолкнувшись от пружинящего мостика, взметнуться ввысь, скрутив тело в сложнейшем сальто, не дрогнув, идеально приземлиться в указанную правилами точку.

Наполненное кипящей кровью, сердце стучит на пределе, трибуны смазываются в стремительном рывке, последние метры беговой дорожки исчезают за спиной. Толчок. Чудовищная боль пронзает тело, протянувшись от стопы до затылка, скручивает невыносимым спазмом. Мир проваливается в заполненную зыбкими тенями мглу. Застывшие в парализующем ужасе, зрители успевают заметить, как тряпичной куклой падает изящное тело, подломившись в коленях, кувыркается через мостик, и, раскинув руки, замирает, устремив невидящие глаза под своды арены.

ГЛАВА 3

Холодная белизна потолка, иссиня-фиолетовые блики кварцевой лампы на оконных стеклах, хитросплетение приторных запахов. Приглушенные разговоры где-то за тонкой пластиковой перегородкой возбуждают смутные воспоминания. Мысли вяло ворочаются в черепе, с трудом противясь сковывающей сонной дреме.

Лежа на спине, под чистым белоснежным одеялом, Ольга пыталась восстановить череду событий последнего дня, но память отказывала, и все попытки зацепиться за ключевые события и фигуры вязли в заполнившем голову мутном тумане. Она шевельнулась, в спине кольнуло, а нога покрылась мурашками. Царапая кожу острыми ножками, мурашки разбежались по телу, и Оля окончательно пришла в себя. Судя по всему, она находилась в больнице. Осталось лишь вспомнить, по какому поводу она сюда попала и насколько давно. Метнулась жгучая мысль, соревнования! Ведь у нее соревнования. Но, почему она здесь, в больничной койке, что произошло?

Ольга резко сбросила одеяло, села, вернее, попыталась сесть. Тело дернулось, но не смогло принять вертикальное положение, рухнуло назад. В недоумении, Оля опустила глаза. Правую ногу, от кончиков пальцев и почти до середины бедра, уродливым белесым наростом покрывает гипс. Несколько мгновений она тупо смотрела на гипс, и в этот миг сдерживающая мысли запруда рухнула, воспоминания прорвались, затопив мысли вереницей образов. Вот она едет в трамвае, странный юноша с букетом цветов, а вот они с Викторией идут по коридору, недовольная Марья Анатольевна, странный срыв Ирен. Картинка сменилась. Смазанные трибуны, убывающая под ногами дорожка, стремительно приближающийся мостик… Ольга вздрогнула. Из коридора донесся шум, приблизился, разбился на отдельные голоса, продолжая неумолимо надвигаться.

— А я говорю, к ней нельзя! — гневно звенел чей-то голос.

— Мы ненадолго, мы на чуть-чуть, — мягко извинялся другой.

— Ни насколько нельзя, она еще в сознание не пришла, — первый голос по-прежнему не соглашался.

— Мы только посмотрим, одним глазком — раз и все, — продолжал мягко настаивать второй.

— Нечего на нее смотреть. Еще в себя придет, испугается, разволнуется!

В спор вклинился третий.

— Товарищ врач. Мы специально собрались, приехали сюда, и не солоно хлебавши не вернемся, так и запомните. А что до волнения, так у нашей Оли нервы крепче, чем у всего вашего медицинского коллектива. И не будем спорить, отодвиньтесь, пожалуйста!

Ольга улыбнулась, не узнать командные интонации Марьи Анатольевны мог только глухой. Так ее и застали, улыбающуюся и почти счастливую. Первой вошла тренер, за ней в палату веселой гурьбой ввалились девочки с разноцветными пакетами в руках.

— Ольга! Олечка! Ой, как ты тут? Ой, что с тобой? — запричитали девчонки на все голоса.

Обступив кровать тесным кругом, девушки с тревогой всматривались ей в лицо, перебивая друг друга, задавали вопросы и, не дожидаясь ответа, спрашивали о другом. Ольга молчала, лишь улыбалась и переводила глаза с одного лица на другое. На душе было легко, и совсем не хотелось говорить. Оказывается, так приятно, когда тебя навещают, даже если до этого лишь обменивались кивками, да уступали друг другу место в раздевалке.

Раздвинув девчонок, к кровати подошла Марья Анатольевна, поинтересовалась с подъемом:

— Как самочувствие у нашей больной? — Она присела на стоящий тут же табурет. — Когда ты упала, я уж подумала… — тренер покачала головой, видимо, вновь переживая неприятный момент.

— Ой, да у меня чуть сердце не оборвалось! — затараторила маленькая Анечка. — Ты так ужасно упала: бежала, бежала, а потом — раз, и лежишь, — она заметно побледнела.

— Все в шоке были. — Виктория, одетая в какой-то совершенно сумасшедший, по последнему писку моды, костюм, закатила глаза. — Зал молчит, тишина гробовая. Секунда, другая, и к тебе народ побежал, прямо с трибун мужики прыгали.