Опаленная молодость - [4]

«В 1940-м, в мае, продолжилась учеба в полковой школе, восстановленной в 134-м гаубичном полку, в районе станции Песочная. В середине июня учеба вновь была прервана: полк направлялся в Эстонию, в город Пыльтсаамо, где мы, курсанты, пробыли до конца июля 1940-го, затем были отправлены в Молодечно, войдя в состав 161-й стрелковой дивизии под командованием генерала Галицкого, где учеба в полковой школе продолжилась до осени 1940 года. Я получил назначение командиром отделения артиллерийской разведки в артбатарею под командованием старшего лейтенанта Юрьевского» (9).

В марте 1941 года 140 солдат и младший командный состав были выведены из состава 161-й стрелковой дивизии и вошли в состав вновь сформированной 36-й танковой дивизии, штаб которой располагался в Несвиже, в замке Радзивилла» (9).

В своих воспоминаниях отец указывает, что дивизия эта входила в состав 18-го механизированного корпуса. Однако в недавно вышедшей книге Алексея Исаева «Неизвестный 1941. Остановленный блицкриг» 36-я танковая дивизия числится в составе 17-го мехкорпуса (стр.471). Те же сведения есть и в книге-энциклопедии Руслана Иринархова «Красная Армия в 1941 году». Думаю, ошибся отец. Хотя меня поражает и вызывает уважение тот факт, сколько подробностей из тех роковых лет сохранила его память. Например, он пишет по памяти следующее:

«В состав дивизии (36-й танковой) входили 2 танковых полка, находившиеся в самом Несвиже (они были без танков, если не считать 10 легких учебных танков БТ и Т-27); артиллерийский полк, который получил перед самой войной пушки-гаубицы 120-миллиметрового калибра, но без снарядов и тягачей; затем стрелковый полк, находившийся около Греска, также разведбатальон, мотопонтонный батальон и зенитная батарея, к началу войны не имевшая снарядов» (9).

По сведениям из книги Руслана Иринархова «Красная Армия в 1941 году» 36-я танковая дивизия в составе 17-го механизированного корпуса находилась в Западном Особом военном округе.

Великая Отечественная война.

22 июня 1941 года. Эту дату не забудет ни один фронтовик…

Петербурцев Анисим Михеевич:

«В день начала войны, 22 июня, мы были в лесу на учениях. Сообщение о начале войны привез нам вестовой, приехав на мотоцикле. Не имея данных об оперативной обстановке, в ночь на 24 июня вся дивизия пешком, без боеприпасов, направилась в сторону Барановичей. В эту же ночь я, как писарь 5-й части штаба дивизии, вместе с зенитной батареей дивизии и с начальником тыла дивизии капитаном Савостьяновым выехал в Барановичи на охрану штаба механизированного корпуса. Уже перед заходом солнца немецкие бомбардировщики бомбили станцию Барановичи. Когда же стемнело, над городом появился немецкий самолет, разбросавший осветительные бомбы-фонари, а затем при свете этих фонарей налетели немецкие бомбардировщики, началась бомбежка города и станции. Никакой противовоздушной обороны не было. Даже наша зенитная батарея прибыла в Барановичи, не имея ни одного снаряда. В 5 часов утра следующего дня в небе над аэродромом, на высоте до одного километра, появились 18 немецких самолетов-штурмовиков Ю-87. Зенитки аэродрома открыли огонь по самолетам, но, не успев выпустить и десяти снарядов, были полностью подавлены. Немецкие самолеты спокойно разбомбили оставшиеся на аэродроме самолеты, а затем, по-одиночке разлетевшись над городом и станцией, беспрепятственно расстреляли эшелоны на станции и другие объекты города и станции.

Не зная, что наша 36-я танковая дивизия получила приказ повернуть путь следования на восток, на Могилев, мы с раннего утра поджидали наши части на окраине города со стороны Несвижского тракта, рядом с аэродромом. И только к 12 часам дня нас поставили в известность, что дивизия отходит на восток, не имея ни боевых танков, ни боеприпасов. Вернувшись 24 июня снова в Несвиж и погрузив в грузовик 12 семей комсостава штаба дивизии, которые должны были эвакуироваться в Саратов, я сопровождал их вначале в Греск, где находился в гарнизоне стрелкового полка дивизии начальник тыла Савостьянов. От него я получил указание везти женщин и детей в Минск, сдать их коменданту станции, а самому возвращаться с машиной в Греск. Капитан снабдил меня картой с нанесенным маршрутом следования проселочными дорогами во избежание бомбежек. Не доезжая 15 км до Минска, я узнал, что поезда со станции Минск уже не отправляются, вокзал разбомблен. Мы объехали Минск южной стороной, добрались до Пуховичей, где я и сдал семьи комсостава коменданту станции, а сам с водителем вернулся к вечеру 25 июня в Греск, доложив капитану Савостьянову о сложившейся обстановке, о бомбежке Минска. Загрузив полуторку стрелковым оружием и боеприпасами со склада полка, мы выехали в сторону Могилева. Подъехав к развилке дорог Бобруйск – Могилев, стали совещаться, куда нам направиться. Вот здесь и повстречался нам старик с большой бородой, житель ближайшей деревни. Он сообщил нам, что Бобруйск уже занят немцами, посоветовав ехать прямо на Могилев. Вот что сказал тогда старик: «А ведь мы в свое время по-настоящему воевали в 1904 году с японцами. Почему же вы без боя оставляете наши белорусские земли? Ведь я же знаю лозунг и песню, что своей земли мы не сдадим ни пяди!» Конечно, нам стало стыдно перед стариком. Действительно, где же наша военная сила, когда мы бежим на восток, не давая врагу настоящего отпора? Сказать в ответ старику нам в тот момент было нечего…