ООН в Азии и Африке - [10]
Когда мы приехали, в Луанде по этому поводу уже стоял шум и гам. Я сразу пошёл к Толе Рябому, он уже был в курсе и тоже огорчился, что такой хай подняли. Сказал мне: иди к начальнику транспортной службы! А там начальником был финн, у которого я ещё в первой ооновской командировке выбил машину, и даже две. Он оказался хорошим человеком, а я рассказал ему, что в детстве и юности жил в Выборге. Финны его считают своим городом, называют Вийпури! Я ему ещё сказал что-то по-фински, что с детских лет помнил. Он очень обрадовался. Так что мы с ним стали приятелями.
Пришёл я к нему, а он мне и говорит: понимаешь, формально машина-то принадлежит округу Уиже, так что надо её вернуть, ты её пригони на стоянку, а я попробую решить вопрос, чтобы у вас все-таки была вторая машина, пусть и не эта. А до этого мы, естественно, уже писали «страшную бумагу», что одна машина для нас — это просто катастрофа, нам нужно хотя бы две, потому что одному нужно в аэропорт, а второму — на ремонтную базу, и так далее. А ездить всё время на автобусе — у нас там были такие «шатлы», как мы их называли, которые ездили от нашей виллы к ремонтной базе — это потеря времени, и колёса или аккумуляторы перевезти на этом «шатле» трудно.
Тут мы и познакомились с Мишей Лифшицем совершенно случайно. И уже Миша нам в этом деле помог. Ту машину, которую мы пригнали из Уиже, пришлось-таки сдать, но нам выделили другую. Так что, в общем-то, приключение увенчалось успехом.
Миша Лифшиц — ещё один представитель Беларуси в миссии ООН, если можно так сказать. Он — уроженец Гомеля. Бывший старшина Советской Армии, служил под Выборгом, в танковой бригаде, в местечке Давыдовка. Бывший капитан израильского спецназа — уехал в Израиль из Гомеля в 1981 году. Рассказывал про некоторые операции, в которых участвовал в составе израильской армии. Там получил тяжёлое ранение и из армии уволился. Как он попал в «оонию», я не помню — кажется, тоже поехал в какую-то миссию, и пошел в гору. Когда я с ним познакомился, у него уже была жена и квартира в Нью-Йорке, и в Анголу он приехал заместителем начальника транспортной службы — то есть, этого самого финна. Сошлись мы с ним сразу: он простой был, как две копейки, очень веслый, и я слышал, что он все время повторяет «Белоруссия», «Белоруссия». Я спросил: «Миша, а причем здесь Белоруссия?» Он отвечает: «Так я же из Белоруссии родом». Я: «А откуда?» Он: «Из Гомеля». Я: «Ну, надо же, я тоже из Гомеля!» А потом, когда я служил третий срок в войсках ООН, в Уиже, Мишу туда перевели главным по хозяйственной части. И он тоже столовался у нас «в общем котле», про который я уже говорил. Миша, дай Бог ему здоровья, всегда помогал нам, чем только мог.
♦ Как служба в войсках ООН засчитывалась в общую выслугу?
Поскольку мы, переводчики, относились к лётным экипажам, мы были членами экипажей — день за два. Нужно было делать справку соответствующую.
День за три (как в воюющей стране) нам так и не засчитали, поскольку Ангола на тот момент не считалась воюющей страной. Тем не менее, например, военнослужащим украинской понтонно-мостовой роты так и было определено: день за три. Так что их офицерам, служившим там по полгода, шёл дополнительный год к выслуге.
Очень многими делами, особенно бумажными, занимались именно мы — переводчики и офицеры по связи и взаимодействию. Это легко объясняется: мы хорошо знали язык, основную документацию ООН и местные законы-обычаи. В миссии ООН был такой SOP — что-то типа Устава ООН. Естественно, мы его изучали и пытались извлечь как можно больше выгод для наших ребят, чтобы как-то скрасить службу, проживание, питание и прочее.
Что мы только ни делали! Например, ночами было очень холодно. А наши ребята в Лубанго увидели, что в румынском батальоне у всех есть спальные мешки, причём с эмблемой ООН, то есть, явно не свои. Они тут же доложили в Луанду, и я пошёл выбивать это дело для наших. А когда приходишь к человеку, который отвечает за то, о чём просишь, он просто достает с полки этот SOP и начинает смотреть, положено нам это или не положено. Приходилось опять писать слёзную бумагу, что без этих спальных мешков наши лётчики замерзнут, а им летать, обеспечивать безопасность полётов, и так далее. Про своих курсантов я уже рассказывал — мы эти бумаги наловчились писать очень хорошо, всё по ооновской форме, в сильных выражениях и так далее. Я написал такую бумагу. А поскольку весь тыл, как я уже говорил, делился на гражданский и военный, я уже смотрел, как это лучше сделать. Например, идти к Толе Рябому, чтобы он подписал, а потом просто у него спросить, к кому лучше идти следующему, чья подпись ещё нужна. Он говорил, я приходил к тому товарищу, он спрашивал первым делом: «Рябой подписал? Ну, тогда и я подпишу». И так по цепочке, в итоге, когда приходишь к тому, кто непосредственно за это отвечает — в данном случае, за мешки — он видит кучу подписей и подписывает сам, а потом уже можно было ехать на склад и получать.
