Оноре де Бальзак - [24]

Уезжая из Вильпаризи, начинающий автор уверяет себя, что теряет любовницу, чьи ласки с некоторых пор значат для него меньше духовной общности, и что теперь начнет настоящее сражение на литературном фронте за известность и богатство.

Глава девятая Анонимные публикации

Обосновавшись в Париже, Оноре сменил не только место жительства, он отказался от псевдонима лорд Рооне (R’Hoone – анаграмма его имени) ради столь же звучного: в ноябре 1822 года Полле один за другим опубликовал «Арденнского викария» и «Столетнего старца, или Двух Беренгельдов», вышедших из-под пера «бакалавра изящной словесности» Ораса де Сент-Обена.

Первый – весьма сумбурное повествование, в котором соседствовали мать семейства, влюбленная в викария, бывшего, возможно, ее собственным сыном, девушка, страстно увлеченная мужчиной, которого считает братом, пират, настойчиво пытающийся выкрасть несчастное дитя… Не отвлекаясь от интриги, автор, разумеется, касался вопроса безбрачия священников, проблемы инцеста, невозможных связей, размышлял о целомудрии и жестокости общества, отказывающегося уважать большое чувство, прикрываясь устаревшей моралью. Увы! Как только книга появилась в магазине, ее объявили оскорбительной для религии и нравов. Приказано было изъять ее из продажи, но предупрежденный об обыске Полле успел рассредоточить тираж, полиции пришлось довольствоваться рукописью и сигнальным экземпляром. К счастью, власти посчитали достаточным запрет на продажу «Арденнского викария», никаких санкций против самого Бальзака не последовало.

На появление «Столетнего старца» столь бурной реакции не последовало. В предисловии автор, Орас де Сент-Обен, представлял свой труд как тщательное воспроизведение признаний человека, чей отец переходил из века в век, заключив сделку с дьяволом. Старый Беренгельд получал право на бессмертие, убивая время от времени девственниц, чья кровь, попав в его вены, возвращала силу молодости. После тысяч перипетий неутомимый предок рассказчика готовился принести в жертву юную Марианину, не зная, что в нее влюблен его сын Тулий. Тот, поставленный в известность о готовящемся убийстве, вырывает невесту из рук отца. Старец защищается именем науки, объясняя, что открыть принцип жизни и обрести возможность здравствовать столько же, сколько существует мир, несомненное достоинство любого человека. В этой мрачной истории угадываются все навязчивые идеи Оноре, его вера в сверхъестественные силы, интерес к медиумам, увлечение магией, телепатией, эзотерикой… Быть может, когда он набрасывал эту хронику необычайно длинной жизни, вдохновлялся примером собственного отца, чьей главной заботой было противостоять посягательствам времени? Неистребимый Беренгельд, не отвратительная ли это карикатура на Бернара-Франсуа, пытающегося пройти сквозь годы без потерь?

Но если отца миновали болезни, усталость и разрушение, бабушка, госпожа Саламбье, чахла на глазах. Переезд в Париж не пошел ей на пользу, тридцать первого января 1823 года она умерла. Дети устроили ей достойные похороны: когда речь идет об общественном положении, не надо экономить на расходах. Хотя наследство покойная оставила весьма скудное, она любила повторять, что ее разорили спекуляции зятя. Оноре в конце концов стал симпатизировать сварливой старухе, которую с самого начала забавляла его интрижка с госпожой де Берни, во время пребывания внука в ссылке в Байё она выполняла роль почтальона.

После смерти госпожи Саламбье главными действующими лицами в квартире на втором этаже дома номер семь по улице Руа-Доре стали родители и молодой Анри, все более легкомысленный, расточительный, не желающий знать никаких забот. Сюрвили жили теперь ближе в Парижу, в Шампрозэ, надеясь, что Эжен получит место инженера мостов и дорог департамента Сена и Уаза и это позволит им поселиться в Версале. Лоранс, едва держась на ногах после родов, вынуждена была решать финансовые проблемы мужа, которого арестовали за долги. Оноре казалось, что она рождена для несчастий. Сам же изо всех сил стремился преуспеть, удивлять, блистать: в жизни надо быть только победителем. Ему уже не хватало романов «на потоке», он метил выше. Но выйдет ли из него настоящий писатель? «Теперь, когда, мне кажется, я знаю свои силы, обидно тратить лучшие мои мысли на эти глупости, – пишет Бальзак сестре Лоре. – Я чувствую в голове нечто, и если бы я был спокоен за свое существование, то есть у меня не было бы обязательств, которые я должен выполнять, а были бы еда и крыша над головой… я работал бы над серьезными вещами. Но для этого надо удалиться от мира, а я постоянно туда возвращаюсь».

В Париже он вошел в круг язвительных, безденежных журналистов, изливавших желчь в скандальных листках вроде «Le Pilote» или «Le Corsaire». Их звали Огюст Лепуатевен, Этьен Араго, Орас Рессон… средоточие мелких парижских пересудов. Все они готовы были при необходимости одолжить свое остроумие именитому писателю, жили чем и как придется, сидели в кафе вместе с художниками или за кулисами театров. Вовлеченный в эту беспорядочную жизнь, Оноре лихорадочно искал свой путь. Он быстро сочиняет мелодраму «Негр» и предлагает ее в театр Гетэ, следует вежливый отказ, тогда вновь возвращается к роману, пишет «Последнюю фею, или Новую волшебную лампу», признается себе, что в ней нет абсолютно ничего, и, дабы оживить вдохновение, погружается в труды Лафатера, полагавшего, что проникнуть в тайну человека можно, проанализировав его физические данные. Не оставляя френологию, обращает внимание на оккультные науки, делает набросок некоего философского сочинения и в конце концов попадает под влияние одного из старинных приятелей по юридическому факультету, Жана Томасси.