Ономастическая киберомахия - [4]

Однако, я прошу не думать, что я якобы предсказывал какую-то мировую войну информаций, в смысле, напоминающим еще недавно висящий над человечеством призрак атомной войны («all out strategic exchange» — результат, возможно, «возмездия мертвой руки»). Я скорее считаю, что границы между повсеместно царствующим миром и военными стычками начнут размываться более-менее таким образом: будет неизвестно, являются ли определенные «дефекты», «фальсификации», «локальные вторжения в сеть» еще диверсией, еще «генеральной репетицией» или уже нарастающим военным конфликтом. Следует осознать появляющуюся здесь возможность градации: в то время, когда или наносится атомный удар, или он не наносится, возникает ситуация «серой» или «мутной» зоны очередных шагов и тем самым распознанных сразу или после многократно признанных ошибок (блужданий в сети). Вся область связи — любой — подвержена втягиванию в сферу кодов и шифров, которые могут быть «явными шифрами» или «пустыми», т. е. бессмысленными «макетами», камуфляжем, могут быть многоуровневыми, потому что сломанный шифр (я писал об этом в «Рукописи, найденной в ванне»[1]) может скрывать другой шифр, «более глубокий»; сеть в развитии позволяет также отказаться от линеарности (линейной одноразмерности) передач в пользу данных, скрытых в «пространствах» двухмерных, неподвижных, как фотография, или подвижных, как картинки «Windows», читаемые с CD-ROM-а, а дальше идут лазерные голограммы, образы или виртуальные фантомы, из которых истинный абонент или перехватчик информации получает больше или меньше (или ничего), в зависимости не от наличия ключа, ломающего передачу, а в зависимости от того, как он сам будет вести себя в виртуальном пространстве. Если эти по-прежнему элементарные возможности помножить на специализированные силы атаки и обороны штабистов и экспертов, то легче можно заметить в помещенной в начале этого эссе истории-цитате из моей SF ажурное собрание возможных лабиринтоподобных сражений, о которых можно сказать одно только почти наверняка — что они будут происходить или в господствующем «мире», или в предсказанной экспертами «войне» — но так или иначе, в тишине, может в течение долгого времени, без отголоска хоть одного взрыва или выстрела. Информационное поражение противника не должно быть в этом новом виде минимаксовых игр «оптимальным» выигрышем. Речь может идти о «заимствовании» его информационных потенциалов, о внедрении в его резервы, а что из такой возможности может следовать для «обычного поля борьбы», сегодня предвидеть практически невозможно, так как столько изобретательско-производственной информации сейчас (обычно, тайно) появляется в лабораториях (конечно, компьютеризованных) и на полигонах (не обязательно только имитационных: не все одинаково годится для имитации). Одним словом, terra ignota informativa, как пространство для сражений нового типа, подверглась потенциальному открытию. О том, ступит ли на нее кто-нибудь, сегодня сказать ничего нельзя.

Написано в октябре 1996 г.

__________________________

1 Роман издан в 1961 году. На русском языке впервые опубликован в 1993 г. (известен также под названием «Дневник, найденный в ванне»). Для отвлечения от поднятых в эссе серьезных проблем приведем здесь небольшой соответствующий фрагмент из романа (перевод О. Колесникова).

«— Я к господину Прандтлю из Отдела Шифрования, — ответил я, слегка приподнимаясь с места.

— Значит, ко мне. Я капитан Прандтль. Пожалуйста, не вставайте. Вы насчет шифров, да?

(…) Он подошел к дверце в стене. Из руки, которая в ней появилась должно быть, она была женской, поскольку я заметил покрытые красным лаком ногти, — он взял бумажку и протянул ее мне.

„Угроза флангового удара — точка, — читал я, — направить подкрепления в сектор УП-19431 — точка — за квартирмейстера седьмой оперативной группы Ганцни рст плк дипл — конец“.

Я поднял голову, откладывая в сторону обрывок телетайпной ленты, и слегка подался вперед. (…)

— Ну, что это такое? — спросил Прандтль.

Его голос донесся до меня словно издалека. Я заставил себя встряхнуться.

— Какая-то расшифрованная депеша.

— Нет. Это шифр, который требует расшифровки.

— Но ведь это какое-то секретное донесение.

— Нет. — Он снова отрицательно покачал головой. — Маскировка шифров под видом невинных сообщений, вроде каких-то там частных писем или стишков — это все относится к прошлому. Сегодня каждая сторона стремится создать у другой видимость того, что посылаемое не является шифровкой. Вы понимаете?

— До некоторой степени…

— А теперь я покажу вам тот же самый текст, пропущенный через ДЕШ — так мы называем нашу машину.

Он снова приблизился к дверце, выхватил из белых пальцев ленту и вернулся с ней к столу.

„Баромосовитура инколонцибаллистическая матекосится чтобы канцепудроливать амбидафигигантурелию неокодивракиносмейную“, — прочитал я и посмотрел на него, не скрывая изумления.

— Это вы называете расшифровкой?

Он снисходительно усмехнулся.

— Это второй этап. — объяснил он. — Шифр был сконструирован так, чтобы его первичное декодирование давало в результате нагромождение бессмыслиц. Это должно было бы подтвердить, что первичное содержание исходной депеши не было шифром, что оно лежит на поверхности и является тем, что вы до этого прочли.