Они не поверили - [15]

Подобное не слишком удивило меня — человек, который прожил здесь около шести лет, может не только это, но на всех остальных это произвело эффект.

Боль в голове угомонилась, и я вернулся за стол. Мясо остыло, дразнящий ароматный запах пропал.

Ирина с Дэном ушли спать, Вит с Дианой курили невдалеке. Через некоторое время ушел Клим. За столом сидели нахохлившийся Игорь и Ольга. Я поймал себя на мысли, что мне все время хочется смотреть на ее лицо, в ее глубокие синие, как безоблачное небо, глаза.

Я взглянул на Ольгу:

— Вина?

— Только чуть-чуть.

Вино принес Клим, тоже собственного приготовления. В нем нет ни капли воды, сказал он, только виноградный сок. Вино и в самом деле имело необыкновенно легкий терпкий вкус и по цвету напоминало играющий в солнечных лучах рубин.

— Игорь? — Я вопросительно посмотрел на Гуфи.

— Я лучше водки выпью.

— Плохо не будет?

Игорь надул губы и замотал головой. Я пожал плечами и плеснул ему водки.

На небесной тверди заблестели первые льдинки звездочек, весело подмигивая друг другу.

Ольга сделала маленький глоточек и спросила:

— Дима, а ты живешь с родителями?

— С матерью. Отец умер. Сердце. — Я допил пиво в стакане и наполнил его заново.

Ольга растерянно заморгала глазами:

— Извини, я не знала…

— Ничего, — ответил я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно равнодушнее.

Игорь настороженно следил за нашей скупой беседой, после чего поднял рюмку.

— За длинноногих блондинок! — чокнулся я с ним.

Ольга несмело протянула мне свой стакан, и я слегка коснулся его.

— Ты имеешь в виду Диану? — с трудом выговаривая слова, спросил Игорь.

— Ребята, мы идем спать! — крикнула Ди. В темноте, очертив полукруг, мелькнула ярко-красная точка выбрасываемого окурка.

— Нет, Гуфи, не Диану, — вздохнул я.

— Не называй меня Гуфи! — неожиданно визгливо выпалил Игорь, привстав со скамейки. — У меня есть имя, если ты еще не забыл!

Я промолчал, про себя решив никогда не называть его этой глупой кличкой.

Стало холодно, и Ольга надела свитер.

— А у меня тоже отца нет, — вдруг упавшим голосом сказал Игорь.

Мы с Ольгой озадаченно переглянулись.

— А с твоим-то что? — Я подцепил кусок свинины, ставший уже почти ледяным.

Игорь снял очки.

— Что? — усмехнулся он, и, честно говоря, мне не понравилась его усмешка. — Мой папаша мотает срок на зоне. Не знаю, может, его и в живых уже нет. Так-то.

За столом воцарилась тишина, которую нарушал лишь шелест ночных мотыльков, вьющихся у подвешенной к потолку беседки лампы, да далекий шум прибоя.

Ольга собралась что-то произнести и уже открыла рот, но я положил ей руку на колено. Она покраснела (это стало заметно даже в сумерках) и смущенно убрала мою руку.

Игорь начал плакать. Откровенно говоря, плачущий мужчина вызывает такое же отвращение, как и пьяная вдрызг женщина, поэтому я раздраженно попросил его не устраивать за столом всемирный потоп.

— Никто из вас ни хрена не понимает. — Гуфи икнул. — Никто…

— Ну-ну, хватит сопли развозить. — Я налил в рюмку еще водки и пододвинул ее к Игорю.

— Никогда никому. Я не рассказывал это… — всхлипнул Гуфи. — Не знаю, может, потому что я сейчас пьян. А может, вы просто неплохие ребята, которые стараются не подкалывать меня. — Игорь сплюнул и замолчал.

Пауза затягивалась, и я уже было подумал, что он передумал откровенничать перед нами, как вдруг Гуфи заговорил совершенно чужим голосом:

— Как думаешь, что чувствует шестилетний ребенок, когда его отец не вылезает из зоны, а мать постоянно пьет, собирая у себя дома всякую рвань?

Гуфизаерзал на лавке, словно сидел голой задницей на наждачном листе.

— Ну? — мягко произнес я.

— Ну?! — переспросил меня Гуфи, и глаза его сверкнули злобой. — Сортиры на вокзалах были в сто раз чище, чем наша квартира! Не было того алкаша в нашем районе, который не зашел бы к нам в гости! Но даже не это самое худшее. ОНИ ЕЕ ТРАХАЛИ! Трахали мою мать, да, они трахались, как какие-то кролики! — взвизгнул он. — А она только смеялась, когда они это делали, видела, что все это происходит на моих глазах, предлагала мне тоже попробовать…

Не веря своим ушам, я ошеломленно уставился на Игоря. Ольга тоже смотрела на него во все глаза.

Гуфи тем временем задрал рукава своей рубашки, и я с ужасом увидел на его предплечье несколько бесформенных рубцов бордового цвета.

— Это было просто развлечение. А что? Что может быть смешнее, чем тушить сигареты, используя вместо пепельницы твою кожу?

Он, видимо, не ждал наших комментариев и продолжил:

— Однажды они задушили нашу кошку за то, что она сделала лужу, а кто-то из них наступил в нее. Перед этим они избили ее ногами до кровавой рвоты, а после выкинули ее в окно, как банановую кожуру. Как ты думаешь, каково это, когда тебе нечего есть и ты идешь на улицу просить еду у соседских детей, а они в ответ смеются, обзывая тебя недоношенным ублюдком, и распевают песни, что твоя мама — тупая шлюха? Ты желаешь только одного — взять топор и зарубить всех к чертям собачьим.

Гуфи взял дрожащими руками рюмку и, одним махом выпив ее, поморщился.

— А в один прекрасный день, — лицо его приняло жесткое выражение, — она опять напилась, после чего завалилась спать прямо на полу. Потом пришли